Антология - Немецкая лирика / Deutsche Lyrik. Антология XX века

Слепой, взъерошенный
вспышкой света экран.
Это сновидение майского жука
озарило стену ворсистым пятном.
А позади, щёлкнув, жалобным хрустом
радость вспыхнула на челе,

сурово-молчащие слёзы
хлынули фразой:
«Напоследок
психо —
логия.»

Псевдо —
галка
колупает завтрак.

Приступ гортанного возгласа
припевает.

Этот случай помечен, кроплён,
не развеяны знаки, предзнаменования,
Число, умноженное, перемноженное,
окрест зацветающее неправедно,
Господь мимолётности скор, близок,
с дождями крадущийся, оглядывающийся,
как ложь о семи пламени, как нож льстивый,
корявые костыли-кресты-уключины
клянутся лжесвидетельством,
этот мир подкапывает девятый Лев, рыщет под-,
а ты пой, человеческое страдание, воспевай,
будь то зубную боль, будь то рану души,
что заскорузли, затвердели, затупились обе.

Кто господствует?
Жизнь,
что захвачена красками,
числами покорена.
Часы
выкрадывают время у комет,
шпаги-удилища,
имя
позлащает уловки,
бальзамин-недотрога-трава,
что нахлобучена шлемом,
исчисленные крапинки в камне.
Боль, как тень ползущей улитки.
Я слышу, это будет почти не скоро.
Пошлость и фальшь,
восседающие в сёдлах,
Отмеряют то, что здесь.
Круглая лампа вместо твоей.
Поток света,
граничащий с божественным, вместо
наших домов.
Трепет черного,
просвечивающего флага
в нижней кульминации.
Покорённый звук умлаут у не-слова:
твоё отражение: здесь
тень одного воспоминания
гробовой плиты.

След жала, что жжёт в Нигде.
Ты должен
побороть даже его,
Отсюда.

В бездне вечной: кирпичом
замурованные уста
неистово безумствуют.

Перед каждым
ты сжигаешь молитву дотла.

Верные букве завета, на переправе,
встаньте наверху и понизу,
пред чашей полной взбитых пузырчатых мозгов.

Очевидно, у ствола позвоночника,
у корневища сердца
не затмило земное,
полночный стрелок на заре
преследует двенадцатый псалом
по отметинам предательства и разложения.

Объездных путей
карты, светящиеся люминафором,
где-то далеко позади здесь
щёлкнули громко безымянные пальцы.

Взгляни, счастливчик,
как повезло тебе:

Промчалась пуля
в двух дюймах от цели,
плюхнулась в аорту.

Багажное добро, десять
центнеров
бреда на двоих
folie à deux
под тенью стервятника,
в семнадцатилетней жизни, на ногах
заикающихся телеграфных матч.

Там, впереди,
о водную преграду бьются
головами
три кита.

Кольнул блеск
в одном правом глазу.

Кто назначил круговорот?

Погода ясной была, мы напивались

и горлопанили песни-шанти моряков
на солнцевороте великого крушения.

Ты бывал моей смертью:
тебя я мог удержать,
пока всё во мне отмирало.

Любви смирительная рубашка, красава,
придерживайся журавлиной парочки.

Кого же, коль несётся он чрез Ничто,
приносит сюда, дышащего,
в один из этих миров?

Близко, в дуге аорты,
в крови святой:
Святое слово.

Мать Рахиль
уже не рыдает.
Вознесены
все оплаканные.

Затишье в венце артерий
расшнурован:
Зиф, тот свет.

Представь себе:
зыбучих топей солдата Массада,
натасканного отчизной,
незабвенного,
снова
все терния на проволоке.

Представь себе:
нечто безглазое, нечто безобразное
проведёт тебя через чувствилище и ты
станешь сильней, ты станешь крепче.

Представь себе: твоя
собственная рука
вновь удержала при жизни
этот воз —
родившийся
кусок
обитаемой
земли.