Сергей Морейно - Берега дождя - Современная поэзия латышей

I
Когда твердеет мгла селитрой,
глаза домов янтарно-четки.
Их крышам снится сон нехитрый,
когда твердеет мгла селитрой
и мужики несут пол-литра
во двор, где сгрудились пролетки.
Когда твердеет мгла селитрой,
глаза домов – янтарь на четки.

II
…и вывески, красивейшие и разнообразнейшие вывески,
повествующие обо всем, что здесь не продается:
лаковые лодочки, салями, перстни с брильянтами, водка,
газеты, что врут, и попугаи, что, возможно, правдивы,
любовь к апельсинам, лимонам, грейпфрутам
и три апельсина безо всякой любви,
мороженое,
зеркала фантазии,
цветочные сны,
и того всплеска от соприкосновения в полете с прозрачными крыльями,
и того дерева, вышедшего постоять в лунном свете,
непроизнесенного слова, несочиненных стихов —
ты тоже не купишь.

искал улицу Розена самую узкую в Риге
ее подвалы затопленные засыпанные хочу облазить при свете
фонаря как расстаться с утопией о государстве соединенных
баров подземной сети где неделю позволено будет
без просыпу глушить с детьми подземелья
искал улицу Девственниц самую короткую в Риге
со стороны Малой (что характерно) Монетной улицы
глухую улицу Девственниц с выходом через милицию
гиды не знают о ней одна пожилая дамочка даже обиделась
путеводителей нет и планов а сержант так и не понял лишь
руку четко к фуражке решил приложить
на Барахольной улице споткнулся о старый чайник паянный восемь
раз ветерана Парижской выставки жестяных изделий попал
к кроту за подкладку спасибо спасли
да на Амбарной улице инструменты из цеха каменщиков
плющили меня мордой об стену я вспомнил ту песенку
о распродаже инвентаря в связи с наступлением войн
и кариатиды корчились рядом и лилии отцвели
оазис этого города археологический парадиз
где на городище ливском РозенFдомовладелец
сам себе кажется Руозеном круглее звучит
но сержант так и не понял лишь руку четко к фуражке
решил приложить молдаванин или азербайджанец
он знает только «Алиготе» и «Саперави» и «Агдам»

после очередной театральной премьеры
аплодисментов цветов вина и елея
мы оказались в подвальчике мастерской
насквозь пропитанной казеиновым клеем
было чем полакомиться взгляду
иконы вперемежку с ню и порно
модели на шпильках разносили кофе
подрагивая ресницами и покачивая бедрами
мы рассуждали о том как заработать деньги
на некоей улице восстановить церковку
посасывая разбавленное импортным тоником
молочко от бешеной коровки
одна из икон уставясь на нас
выражала неодобрение очень бурно
прохожие деловито сплевывали в водосток
в порядке очереди минуя урны
дух святой оказался крепок
и мастер выплескивал скипидар в окно
мы каждую каплю пили за предков
в тот раз нам не было больше дано

я вернулся в свой город исхудавший как гончий пес
что пропал и вновь объявился принюхиваясь к родному столбу

адреса полустертые перемигиваются как лампочки над тем перекрестком
и с усищами монстра нажравшийся электричества везет меня трамвайбус

по местам где счастливы были где каждая вещь считает владельцами
нас одних
где до сих пор скрип в парадном как гамма как додекафонический джаз

будто в состоянии невесомости выплывает из дымки
черепичная крыша или лепной карниз
и я ощущаю их как слова «тогда» и «сейчас»

словно мода капризны так же изменчивы все с той же тягой к власти
в крови
фиолетовые сирени тигриные полосы облачное оперенье дракона