Кристофер Хэмптон - Опасный метод

Рембо.Продолжай, говори всерьез, не обращай внимания на мои выпады. Миссионер должен быть готов к любым дерзостям со стороны непросвещенных. Расскажи, как ты принял веру. Случайно? Тебе был голос свыше?

Верлен.В последнее время мне не раз приходило в голову, что твоя злость и досада — не что иное, как свидетельство твоей готовности принять веру. Более того, я часто думаю, что на самом деле ты веришь в Бога. Даже в прежние времена, когда ты малевал на стенах парижских сортиров «Бога слишком много», у тебя в душе, видимо, теплилась какая-то вера. Только верующий способен богохульствовать.

Рембо.Нет, тут ты не прав. Не будь на свете верующих, не было бы и богохульства. Личные чувства не играют никакой роли.

Верлен.Хочу, чтобы ты последовал моему примеру. День обращения к вере стал самым счастливым в моей жизни. Утром ко мне приехал губернатор и объявил, что Матильда получила развод. Я лег на койку, оглянулся на свою жизнь — и не увидел в ней никакого просвета, ни малейшего. И мне показалось, что единственно возможный шаг — прийти к Богу и попросить Его, чтобы Он меня простил и поддержал в сей трудный час. И Он это сделал. Клянусь тебе, Он это сделал.

Рембо (доброжелательно). Давай больше об этом не будем.

Верлен.Почему?

Рембо.Опасно.

Верлен.Но я хочу, чтобы ты нашел свой путь. Чтобы Господь помог тебе в достижении цели.

Рембо.В достижении цели? У меня нет цели.

Верлен.Ну как же, а поэзия?

Рембо.Я бросил.

Верлен.Не понял…

Рембо.Объясняю для тех, кто не понял: я больше не пишу.

Верлен.Но почему?

Рембо.Потому, что мне больше нечего сказать. А скорее всего, и раньше не было.

Верлен.Что ты выдумываешь?

(Рембо смеется.)

Как можно?

Рембо.Насколько тебе известно, я вступил в эту жизнь как самозваный провидец, вознамерившийся создать новую литературу. Но с годами творчество забирало все больше времени, а результаты оказывались все более мизерными; оглянувшись на свои нелепые опусы, прежде казавшиеся мне талантливыми, я понял, что продолжать нет смысла. Мир слишком стар, ничего нового в нем нет, все уже сказано. Если мысль можно облечь в слова, значит, она не стоит слов.

Верлен.Истину всегда стоит облекать в слова.

Рембо.Истина слишком ограниченна, чтобы представлять хоть какой-то интерес.

Верлен.О чем ты говоришь? Истина бесконечна.

Рембо.Если ты имеешь в виду истину, которую открыл тебе в тюрьме ангел Божий, то, скорее всего, ты заблуждаешься. Почему ты решил, что она более правдива, нежели те — совершенно другие — убеждения, которые ты отстаивал с таким же пафосом три года назад?

Верлен.Ну как же, человек ведь развивается.

Рембо.Далеко ли ты ушел в своем развитии?

Верлен.Далеко.

Долгое молчание.

Рембо.В таком случае здесь, в диком лесу, предлагаю тебе кардинальный выбор: выбор между моим телом и моей душой.

Верлен.Как ты сказал?

Рембо.Выбирай.

Верлен.Тело.

Молчание.

Рембо.Смотри: девяносто восемь ран Спасителя Нашего открылись и кровоточат.

Верлен.Оставь.

Рембо.Стало быть, ты приехал не для того, чтобы обратить меня в свою веру.

Верлен.Не для того.

Рембо.А железная рукавица скрывает бархатную длань.

(Верлен приближается к Рембо и берет его за плечо.)

Прекрати.

(Молчание.)

Значит, Бог оказался неважной заменой Матильде и мне, поскольку Он лишен некоторых осязаемых преимуществ.

Верлен.Оставь; мои грехи — это дело моей совести.

Рембо.Можно подумать, она у тебя есть.

Верлен.А тебе-то что?

Рембо.Да то, что я ненавижу твою презренную слабость.

Верлен.Как по-твоему, переступить через свою совесть — это слабость? Или сила?

Рембо.Не смеши.

Молчание.

Верлен.Не вижу противоречия между любовью к Богу и любовью к тебе.

Рембо.Пора собираться в обратный путь.

Верлен.Нет, послушай, я сидел в камере и думал, как много во мне любви, как мы могли бы быть счастливы, это ведь несложно, это самое простое, что есть в мире, разве не так?

Рембо.Однако у нас с тобой ничего не получилось. И у каждого из нас по отдельности тоже ничего не получится.