Жан Ануй - Нас обвенчает прилив… [Ромео и Жанетта]

Фредерик. Почему?

Жанетта (с печальной слабой улыбкой) . Вы всегда спрашиваете: «Почему?». Неужели вы думаете, что я это знаю? Я знаю только, что это была та секунда, когда я была, как птица на самой высокой ветке, готовая взлететь или вить гнездо.

Фредерик. Но ведь вы любили меня?

Жанетта. Да, я любила вас, как люблю и сейчас.

Фредерик. И этому человеку достаточно было войти, чтобы…

Жанетта. Куда ему, бедняге. Вы приписываете ему слишком большое значение. Этого человека позвала я. Когда он вошел, все уже было кончено.

Фредерик. Что было кончено?

Жанетта. Я точно знаю мгновение, когда все кончилось. Вы еще даже не вышли из комнаты. Это кончилось, когда ваше объятие ослабело.

Фредерик. Что кончилось?

Жанетта (закрыв глаза) . Опять вы начинаете говорить, как в первый день. Как судья.

Фредерик (схватив её за запястья) . Что «кончилось», я хочу знать!

Жанетта (тихонько) . Оттого, что вы сделаете мне больно, мне не станет легче подыскивать слова. Это раненая рука, отпустите её, пожалуйста.

Фредерик отпускает её.

Я объясняю, как умею, и то с трудом. Если уж хотите, то кончилась моя глубоко внутри спрятанная уверенность, что я могу быть сильнее вашей матери, сильнее Юлии, сильнее любой римской матроны, что я заслуживаю вашей любви больше, чем кто-нибудь другой. Я только что разбила стекло этой рукой, видела, как хлещет кровь, и гордилась собой. Если бы вы приказали мне выпрыгнуть из окна, войти в огонь, я бы не колебалась. С вами я могла бы оставаться всегда нищей и всегда верной. Единственное, чего я не могла — это перестать чувствовать вашу руку, обнявшую меня.

Фредерик. Почему вы не позвали меня? Почему позволили мне уйти?

Жанетта. Было слишком поздно. Как раз тогда, когда ваша рука упала, я перестала быть самой сильной. Я словно обрушилась в пропасть. Я больше ничего не могла. Вы еще не совсем отпустили меня, вы еще не сделали ни одного шага по направлению к выходу, как я уже стала самой слабой, самой ненадежной, самой неподходящей для вас. Даже если бы я захотела, я не смогла бы позвать вас.

Фредерик. И вы не подумали, что я ведь мог вернуться?

Жанетта. Подумала. Но дожидаться вас было бы нечестно. Я не могла больше дать вам ничего настоящего. Не могла же я стать вашей любовницей и врать вам, как другим? Живая или мертвая, Юлия в глубине вашей души тотчас бы стала сильнее меня. Мы получили бы наслаждение — это делается быстро… Но хороши бы мы оба были потом!

Фредерик. Но вы могли бы уйти, и не позвав этого человека.

Жанетта. Одна?

Фредерик. Да.

Жанетта. Я не умею быть одна. И потом, я была уверена, что Юлия не умрет, и вы, в конце концов, женитесь на ней. И я захотела выйти замуж тотчас же, первой.

Фредерик. Почему?

Жанетта. Чтобы причинить вам боль.

Фредерик (помолчав) . Ну, вот, мне больно. Вы довольны?

Жанетта. Нет. Каждый раз, когда больно вам, больно и мне. Каждая рана, которую я наношу вам, на том же месте болит и у меня. И если вы от нее умрете, я умру вместе с вами.

Молчание .

Фредерик. Ах, если бы я никогда не знал вас! Раньше мир имел определенную форму, хорошую или плохую. Вещи вокруг меня имели место и название, и все было просто. А теперь я слушаю вас, ни о чем не могу думать так, как думаете вы, но каким бы ребяческим и кратким ни было бы ваше горе, я не в силах его выносить.

Жанетта (шепчет). Да, горе другого — тяжелая вещь.

Фредерик. Что я могу сделать, чтобы у вас больше не было этих растерянных глаз? Что я могу сделать, чтобы получить право жить и дышать завтра без этого укоряющего взгляда в сердце? Даже если это мне покажется неправильным и неразумным, я это сделаю.

Жанетта (тихонько) . Сделать больше ничего нельзя.

Фредерик. Я изо всех сил хочу понять вас и поверить вам, но сделайте и вы хоть крошечный шаг мне навстречу. Ведь не мог же единственный в нашей жизни шанс зависеть только от той секунды, когда я разжал объятия! Это ребячество!

Жанетта (с улыбкой) . Мы такие разные, мой дорогой. Право же, это был такой маленький шанс на один только крошечный миг…

Фредерик (кричит) . Я не могу, ваша улыбка слишком печальна! Я не требую, чтобы вы были так же благоразумны, как я, я только прошу вас — не прячьтесь в этом маленьком черном мирке, где до вас не доберешься. Я чувствую себя таким неуклюжим со своими большими мужскими лапами. Ваша тайна ускользает у меня между пальцами, как вода. Но я все-таки смогу научиться, даже не слишком хорошо вас понимая. Ведь есть же игры, языки, которые дураки выучивают, так и не поняв никогда их правил. Научусь и я!