Юлиу Эдлис - Набережная

С пляжа, неся лежаки, на набережную поднимаются Тетя Зина и Зоя.

Тетя Зина (Любе) . Нашли дурочек за вас уродоваться!

Зоя (миролюбиво) . Ладно, тетя Зина, все равно последние. Я думала, до утра их не перетаскаем… (Любе.) Алена не возвращалась?

Люба. До почты — не ближний свет.

Зоя. Да нет, просто курить охота.

Тетя Зина (ворчливо) . Им бы только всю атмосферу окончательно отравить… И, главное дело, гордые еще! Язык не повернется у тети Зины попросить… (Пошла к своему кафе.)

Зоя. Так мы думали, что у вас уже на зиму окончательно закрыто!

Тетя Зина (отпирая свое заведение) . Я весь сезон только и мечтаю — поскорее бы заколотить эту лавочку проклятую, глаза бы мои не видели! Запрусь в квартире, домом займусь, хозяйством, в телевизор намертво уставлюсь, Люську наконец укорочу, мало ли!.. Носа наружу не высуну! А зима — сердце не на месте! Не поверите, дня нет, чтоб себя не обманула — на базар, в магазины не вирхом хожу, а набережной, чтоб хоть одним глазком — не спалили мою точку, на месте ли?.. Зараза, а — выше моих сил!.. (Отперла, зашла внутрь.)

Люба и Зоя сидят на штабеле лежаков, молчат.

Зоя (неожиданно) . Вчера летчик один, гражданский, — третьи сутки вокруг поликлиники круги дает! — набрался наконец смелости, осчастливил: «Не желаете ли в кино на последний сеанс?» А это кино уже четвертый год по всем санаториям крутят, половины кадров не осталось…

Люба (настороженно) . Пошла?

Зоя (без печали) . Так по вторникам — ни танцев, ни дискотеки… В темноте мармеладом в шоколаде угощал, с собой, наверное, из Москвы привез, на всякий случай.

Люба (резко) . Ну?!

Зоя. А я мармелад как раз терпеть не могу. Потом проводил до дома, прощается: «Извините, я не один в палате, к вам нельзя? А то в санаторий после двадцати трех не пускают».

Люба (со злым вызовом) . Жаль, мне не попался, у меня жилплощадь изолированная.

Зоя. Опять на себя наговариваешь.

Люба (агрессивно) . А что особенного? Ты-то с маманей, с папаней, с братиком по вечерам хоть телевизор можешь смотреть, от «Мира животных» до «Кинопанорамы» включительно, а ты пробовала возвращаться домой, чтоб тебя никто, кроме собачки Бульки, не ждал?! Ах, оставьте!..

К ним подходит Тетя Зина с початой бутылкой коньяка и тремя рюмками в руках, ставит их на лежаки.

(Удивилась.) Фирма не заказывала.

Тетя Зина. Субботник отмечаем.

Зоя. У меня от него потом голова болит.

Тетя Зина. А я тебе много и не налью, не надейся, тут на донышке. (Разливает коньяк в рюмки, вытаскивает из кармана пачку сигарет.) А вот зараза ваша, дымите.

Люба. «Астраханом» уже потянуло, зима на носу.

Зоя. Счастливая Алена, в Москву уедет, а мы тут…

Люба (непримиримо) . Как уедет, так и приедет. Не в первый раз. Мне ее жальче всех, если хотите знать. Она думает, все обязательно как в книжках должно быть, начиталась до потери сознания.

Зоя. Ну и что? Еще неизвестно что жизненнее — в книжках или (обвела глазами вокруг) вот это все…

Люба. Я поначалу тоже — подавай мне счастье девяносто шестой пробы, на меньшее я не согласна. И чтоб непременно любовь большая и чистая. Как слон после бани… Ладно, заныли в три голоса! За что пьем?

Тетя Зина. А я, какой бы там ни тост, про себя всегда — за Люську.

Зоя. За то, чтоб зима скорее прошла, чтоб опять лето!

Люба (решительно) . Нет уж! За слонов! За того самого, который только что из бани.

Тетя Зина. За любовь, что ли?

Люба (насмешливо) . Догадливая!.. Мне-то уж что, осталось только ручкой вслед помахать. Теперь я женщина свободного покроя, море по колено. Я за тебя выпью, Зойка, чтоб у тебя все другое было. (Выпила рюмку до дна.)

Тетя Зина. А у меня на все случаи жизни — одна мечта… (Выпила.)

Зоя. Весна — миндаль зацветет, глициния, иудино дерево… (Выпила.)

Люба (не то с насмешкой, не то с печалью) . Кстати, мне вчера предложение сделали, можете смеяться, не обижусь.

Тетя Зина (недоверчиво) . Тебе-то?! Небось отдыхающий очередной?

Люба. Отдыхающие не в счет. У них вся любовь — двадцать четыре рабочих плюс выходные. Нет, в том-то и весь смех, что именно из наших.