Леонид Андреев - Анатэма

Анатэма (делая вид, что осматривает берег) . Ваша слава велика, Давид… Странно, я не нахожу спуска.

Давид (закрывая глаза) . Кипарисы почернели – к ночи будет ветер, Нуллюс. Нам нужно было остаться в каменоломне: там темно и тихо, и я там спал, как человек с чистой совестью. (Ворчливо.) Ну что же ты молчишь, Нуллюс? Или мне разговаривать одному, как будто я уже в пустыне?

Анатэма.Я ищу.

Давид (недовольно) . Ну чего еще искать там? – Уже довольно искали мы сегодня и прыгали, как ученые собаки. Мне было стыдно, Нуллюс, когда я перелезал ограды, как маленький мальчик, ворующий яблоки. Идемте-ка лучше сюда, и расскажите что-нибудь такое о ваших путешествиях. Я слишком устал, чтобы спать.

Анатэма.Спать не придется, Давид. (Подходя.) Здесь нет спуска к морю.

Давид.Ну так что же? Поищите в другом месте.

Анатэма (простирая руку по направлению к городу) . Всмотритесь, Давид, – что это белеет вдали?

Давид (поднимая голову) . Я не вижу.

Анатэма.Это город, который ждет тебя. А теперь прислушайся: что там гудит вдали?

Давид (прислушиваясь) . Это – ну, конечно, Нуллюс, это эхо морских волн.

Анатэма.Нет. Это люди, Давид, которые сейчас придут сюда и потребуют от тебя чудес и предложат тебе царство над бедными земли. Когда мы прятались за камнями, я слышал, как двое людей, поспешавших в город, говорили о том, что ты похищен кем-то злым и тебя нужно отнять у похитителя и дать тебе царство.

Давид.Разве я не старый больной еврей, а кусок золота, чтобы меня похищать? Оставьте, Нуллюс, вы бредите, как и те… Я хочу спать.

Анатэма (нетерпеливо) . Но они идут сюда.

Давид.Ну и пусть идут. Вы им скажите, что Давид уснул и не желает творить чудес. (Укладывается удобно для сна.)

Анатэма.Опомнитесь, Давид!

Давид (упрямо) . Да, он не желает творить чудес. Спокойной ночи, Нуллюс. Я стар и не люблю болтать о пустяках.

Анатэма.Давид!

Давид не отвечает: засыпает, подложив обе руки под голову.

Проснитесь, Давид, сюда пришли. (Злобно толкает уснувшего.) Встань, тебе говорю! Ты притворяешься спящим – я не верю тебе. Слышишь? (Сквозь зубы.) Заснул – проклятое мясо! (Отходит и прислушивается.) Ха! Идут…

Идут – а их царь спит. Идут – а их чудотворец почивает сном лошади, на которой возят воду. Несут корону и смерть – а их жертва и властелин ловит ветер раскрытым ртом и чмокает сладко. О, жалкий род: в костях твоих измена, в крови твоей предательство, и в сердце твоем ложь! Лучше на текучую воду положиться и по волнам идти, как по мосту; лучше на воздух опереться, как на камень, – нежели изменнику вверить свой гордый гнев и горькие мечты. (Подходит к Давиду и грубо расталкивает его.) Встань!

Встань, Давид: пришла Сура – Сура – Сура.

Давид (пробуждаясь) . Это ты, Сура?.. Я сейчас, я очень устал, Сура…

Что это? Это вы, Нуллюс? А где же Сура, она сейчас звала меня? Как я устал, как я устал, Нуллюс.

Анатэма.Сура идет. Сура несет вам младенца.

Давид.Какого младенца? У нас же нет маленьких детей? Наши дети…

(Привстает и озирается испуганно.) Что такое, Нуллюс? Кто это кричит там?

Анатэма.Сура несет мертвого ребенка. Нужно, чтобы вы воскресили мертвого ребенка, Давид. Он черненький, его зовут Мойше – Мойше – Мойше.

Давид (встает и топчется на пространстве нескольких шагов) . Бежать, Нуллюс! Бежать! Где же дорога? Куда ты завел меня? (Хватает Анатэму за руку.) Послушай, как кричат они. Это они идут сюда, за мной – ой, спаси меня, Нуллюс!

Анатэма.Дороги нет. (Удерживая Давида.) Там пропасть.

Давид.Что же мне делать, Нуллюс? Не броситься ли вниз и раздробить голову о камни, – но разве я злодей, чтобы приходить к богу без зова? О, если бы призвал меня бог – быстрей стрелы понеслась бы к нему моя старая душа… (Прислушивается.) Кричат. Зовут, зовут, – отойдите, Нуллюс, я хочу молиться.

Анатэма (отходит) . Но поторопитесь, Давид, они близко.

Давид (падая на колени) . Ты слышишь? Они идут. Я люблю их, но горше ненависти моя любовь, и бессильна она, как равнодушие… Убей меня и встреть их сам. Убей меня – и встреть их милостиво, любовию твоей взыщи.

Телом моим утучни голодную землю и возрасти на ней хлеб, душою моею утоли печаль и смех возрасти. И радость – о, боже – радость для людей…