Юкио Мисима: Ночь последнего обета

СТАРУХА. Полегче–ка на поворотах. Уж он–то явно тебе не чета… Так вот однажды я поклялась: если он будет навещать меня сто ночей подряд, тогда наконец я исполню самое заветное его желание. Ну и вот настал исход сотой ночи. Представь себе бал в салоне Року–мэйкан и меня, разгоряченную всеобщим весельем. Помню, я еще присела отдышаться на той скамейке, да, как раз здесь, в нашем парке.

Едва слышны звуки вальса. Они раздаются все громче и громче. Из–за распахнутого черного занавеса на заднике сцены смутно виднеются очертания танцзала в салоне Рокумэйкан, отделанного в викторианском стиле. Парк остается на авансцене. И все декорации скорее напоминают старое размытое фото той эпохи.

СТАРУХА (заглядывая за кулисы). Ты только посмотри на эти кислые мины. Кого здесь только нет сегодня!

ПОЭТ (с любопытством озирая публику). У кого тут кислые мины? Вот у этих шикарных дам с кавалерами?

СТАРУХА. Ну конечно. Давай лучше станцуем вальс. Нет, правда, зачем отставать от них.

ПОЭТ. Что, вальс? С вами?

СТАРУХА. Не забывай: ты у нас — генерал Фукакуса!

Они танцуют вальс. Тут же появляются молодые МУЖЧИНЫ и ЖЕНЩИНЫ А, Б и В, одетые по моде конца XIX века. Они тоже кружат в вальсе, двигаясь в сторону ПОЭТА и СТАРУХИ. Когда вальс умолкает, все сразу обступают СТАРУХУ.

ЖЕНЩИНА А. До чего сегодня красива госпожа Комати.

ЖЕНЩИНА Б. Просто глазам больно смотреть — так завидно! А где, интересно, госпожа изволила заказать себе это платье? (Она тычет пальцем в грязные лохмотья старухи.)

СТАРУХА. Я отослала заказ прямо в Париж, там и сшили все точно по размеру!

ЖЕНЩИНЫ А и Б. Неужели?

ЖЕНЩИНА В. Да уж, с японскими портными не сравнишь.

МУЖЧИНА А. Так в чем вопрос! И вы носите заграничные тряпки.

МУЖЧИНА Б. Между прочим, у нас и кавалеры ни в чем не отстают от дам. Вы видели? Даже наш премьер–министр пожаловал на вечер в английском фраке. Вообще–то, истинные джентльмены шьют себе туалеты исключительно в Лондоне.

ЖЕНЩИНЫ продолжают щебетать, окружив СТАРУХУ и ПОЭТА. МУЖЧИНЫ тем временем ведут беседу, уединившись на скамейке.

МУЖЧИНА В. До чего очаровательна эта госпожа Комати!

МУЖЧИНА А. Любая дурнушка при свете луны сойдет за красавицу.

МУЖЧИНА Б. О нашей Комати этого не скажешь. Она не менее обворожительна даже при ярком солнце, а уж при свете луны просто нет слов.

МУЖЧИНА А. Между прочим, говорят, ее весьма и весьма непросто обольстить. Надо полагать, потому и гуляет про нее столько сплетен.

МУЖЧИНА Б (беседуя на английском, тут же сам себя и переводит). Virgin is something like scandal, то есть девственница — это что–то вроде дурной репутации.

МУЖЧИНА В. К ней воспылал страстью генерал Фукакуса. Вы только взгляните на его несчастную физиономию. Похоже, он объявил трехдневную голодовку.

МУЖЧИНА А. И забросил военную службу. Сочиняет стихи в честь этой самой Комати. Неудивительно, что от него отвернулись коллеги по военному ведомству.

МУЖЧИНА В. Ну, а кто из нас может поручиться, что добьется благосклонности госпожи Комати?

МУЖЧИНА Б. Если только уповать на провидение.

МУЖЧИНА А. Ну да, на провидение тухлой рыбешки. Ах, бедная рыбешечка, как нежно я тебе сочувствую.

МУЖЧИНА В. И я, ха–ха–ха. (Громко рассмеявшись.) Да я смотрю, за обедом приходится все время расстегивать ремень. Признаться, довольно неудобная штука. (Поправляет ремень на брюках. Подражая ему, МУЖЧИНЫ А и Б, проделывают то же самое.)

Показываются два официанта. Один несет серебряный поднос с бокалами для коктейлей. Другой — поднос с закусками. Пока гости заняты фуршетом, ПОЭТ, совершенно равнодушный к происходящему, не сводит глаз со СТАРУХИ. Три дамы с бокалами в руках пристраиваются напротив той самой скамейки, где уже расположились кавалеры.

СТАРУХА (совсем юным голосом). Похоже, где–то плещется фонтан, хотя ничего такого и близко не видно. А прислушаешься, так кажется, словно далеко–далеко накрапывает дождь.

МУЖЧИНА А. Какой красивый голосок, девственный и звонкий, как весенний ручеек.

ЖЕНЩИНА А. Слушаешь и… будто познаешь азы красноречия.

СТАРУХА (озираясь на задник сцены)… Все еще танцуют. А как при этом в окнах мечутся тени. И окна — вы только взгляните! — то внезапно зажгутся радугой, то вдруг исчезнут во тьме. И тут же на них замерцают пляшущие человечки, точно воссиял отблеск небесного огня. До чего удивительное зрелище!

МУЖЧИНА Б. Чувственный голосок, признайтесь, он пронзает в самое сердце.