Юджин О’Нил - Луна для бездольных

Тайрон (будто не услышав ее – медленно). Трудно описать, что я чувствую. Такого еще не было. Словно я в мире с собой, со своей поганой жизнью… словно все грехи мне прощены… (Устыдившись – цинично.) Грехи. Какая чушь! Но ты меня понимаешь.

Джози (с волнением). Да. И рада, что ты так чувствуешь. (Пауза. Она продолжает.) Ты говорил, что слишком много серых рассветов бывало за грязными окнами и рядом храпела какая-нибудь шлюха…

Тайрон. Имей жалость, не напоминай мне, Джози. Не порти утро. (Пауза. Она напряженно наблюдает за ним. Тайрон поворачивается лицом к востоку, пылающему всеми красками необычайно красивого восхода. Он глубоко вздохнул и смотрит. Растроган, но сразу устыдился этого и прячется за глумливостью.) Бог расстарался насчет декораций. Но в театре мне нравится больше. Поднять занавес. Акт четвертый. (Лицо у нее сморщилось от глубокой обиды, но он тут же со злостью одергивает себя.) Черт возьми! Зачем я все время ломаюсь! (С искренним чувством.) Ну, правда же, красота! Никогда не забуду… ее и тебя… здесь.

Джози (лицо разгладилось – просто). Я рада, Джим. Я надеялась, что ты почувствуешь эту красоту… как знак.

Тайрон (глядя на восход – меланхолически). Знак чего?

Джози. А, не знаю. Знак мне… да ладно. Не помню, что хотела сказать. (Резко меняет тему.) Не думай, что разбудила тебя любоваться восходом. Ты на ферме, не на Бродвее, и мне пора на работу, а не спать. (Встает, потягивается. За спокойной, приятельской интонацией чувствуется растущее напряжение.) Это – намек. Не могу развлекать тебя дальше. Так что иди в трактир, будь умницей. Знаю, ты не обидишься, не подумай, что я устала от тебя. (Заставляет себя улыбнуться.)

Тайрон (встает). Я и не думаю. (Помолчал и, не выдержав, – виновато.) Только один вопрос. Я, точно, не позволил себе лишнего вчера – не лез к тебе?

Джози. Не лез. Дразнил, когда я тебя дразнила. И только. Ну, как всегда.

Тайрон. Гора с плеч. Я бы себе не простил. А спрашиваю потому, что любое безобразие могу устроить, когда не в себе. (Вспомнил, что в руке у него стакан с виски.) Ну, можно и выпить. Бар в трактире когда еще откроется. (Выпил; приятно удивлен.) Черт, это не сивуха Фила. Настоящий культурный бурбон. Откуда?.. (В голове у него точно что-то щелкнуло, он вмиг вспомнил все, и Джози это понимает. Лицо у него становится виноватым, выражает мучительный стыд. Он инстинктивно отшвыривает стакан – непосредственная реакция на то, что глоток спиртного заставил его все вспомнить. Чувствуя, что Джози наблюдает за ним, он отчаянно старается не выдать этого лицом и голосом.) Первоклассный бурбон. Вспоминаю: ты сказала, кто-то дал его Филу. Ладно, я побежал, а ты займись делами. Увидимся. (Повернулся к дороге.)

Джози (с отчаянием). Нет! Не уходи так! Мы не увидимся. Никогда не увидимся. Я знаю, так лучше для нас обоих. Но не стыдись, что я утешила твою печаль моей любовью, не огорчай меня. Я горжусь этим. (Умоляюще.) Я надеялась, что ты не вспомнишь, не будешь угрызаться, но ты вспомнил. Тогда и то запомни, что моя любовь принесла тебе покой, пусть ненадолго.

Тайрон (смотрит на нее; в нем идет борьба. Отнекивается – с запинкой). Не понимаю, о чем ты… Я не помню…

Джози. Ну, и ладно. И я не помню. Прощай, и благослови тебя Бог. (Повернулась, собирается подняться в дом.)

Тайрон (запинаясь). Джози! Подожди. (Подходит к ней.) Я солгал. Я подлец. Прости меня. Я помню! И рад, что вспомнил. Я никогда не забуду твою любовь. (Целует ее в губы.) Никогда. (Целует.) Никогда, слышишь? Джози, я всегда буду тебя любить. (Снова целует.) Прощай, и благослови тебя Бог. (Отворачивается и, не оглядываясь, быстро уходит по дороге налево. Несколько секунд она стоит, смотрит ему вслед, потом опускает голову, закрывает лицо руками и плачет. Из ее комнаты выходит Хоган и останавливается на крыльце. С гневом смотрит вслед Тайрону.)

Джози (ощутив его присутствие, перестает плакать и поднимает голову. Без выражения). Сейчас подам тебе завтрак, отец.

Хоган. К черту твой завтрак. Я не свинья, чтоб о жратве только думать. (Затем просительным тоном.) Послушай, родная. Все, что ты говорила о моем прохиндействе, – правда. Только я не денег добивался. Это была последняя возможность – на другую я уже не надеялся – прекратить ваше притворство, чтобы вы признались, наконец, что любите друг друга. Я счастья для тебя добивался, не мытьем, так катаньем, все равно, как. Я его хотел спасти, надеялся, он поймет, что только твоя любовь спасет его… Как он говорил о твоей красоте – потому и надеялся. И знал, что спать с тобой не ляжет, пока не женится – даже если ты позволишь. А если о деньгах его думал, то в последнюю очередь – и почему тебе не жить в довольстве и покое, как ты заслуживаешь, а не в этой халупе, на паршивой ферме, да еще горбатиться на меня? (Умолкает. Несчастным голосом.) Можешь ты поверить, что это правда, и не держать на меня зла?