Геннадий Васильев - Частная коллекция. Стихи, рассказы, пьесы

Торопится август окрасить
осенней палитрой леса.
Зарубка на памяти, затесь —
хлопочущих птиц голоса.

Еще мы не раз прикоснемся
к омытой дождем синеве
и, ей поклонившись, нагнемся
и что-то отыщем в траве.

Еще с паутинкою липкой
не раз мы себя разлучим.
Еще нас кукушка окликнет
и дятел на нас настучит.

И гриб станет прятаться в листьях,
и лист желтизна опалит.
И клевера четырехлистник
заставит от счастья скулить.

Еще мы не раз… А покамест
к нам август устами приник.
И шепот свечей – и акафист:
обложки прочитанных книг.

Зимы не будет. Травка зелена.
Деревья сбросили листву – они оденутся.
А на снега уже никто и не надеется.
Снега не выпадут – в том осени вина.

Мы пьем вину ее, и пьем ее вино.
А осень ластится и листья в ноги стелет.
Зимы не будет. Или будет. Все равно.
Мне важно, чтоб судьба – веретеном.
Чтоб листья падали и чтоб снега хрустели.

Облетает листва. Обретают свободу
ветки черного дерева, что под окном.
Наступает такое тревожное время года,
когда осень с зимою еще заодно.

Когда нет самостийности в снеге случайном,
но и дождь уже даже не моросит.
Кошка нос закрывает, мурлычет, тепло излучая.
Я сегодня простужен и особенно некрасив.

Гляну в зеркало – кто там?!
Такое уж время года.
Простуда гуляет. Сморкаюсь всласть.
Кошка уши прижала, глядит на окошко, шкода:
дразнит синичка. Машỳ синичке: «Слазь!

Еще не зима, кормить тебя рано!
Стукнут морозы в окно – прилетай к декабрю!
Или, тебе говорю, лети, как утки, в дальние страны!»
…В теплые страны лети, – себе говорю.

Что же делать, если мало нам тепла?
Где же взять его? Ведь мы живем в Сибири.
Лето кончилось, и речка утекла,
и тепла уже не будет в изобильи.

И растем мы – как подснежник: вопреки.
И живем мы – только стуже подчиняясь.
Стиснем варежку пожатием руки —
испытаем и сочувствие, и зависть

к тем, кто не жил здесь, а жил – так не живет,
кто изнежен, кто уже зимы не знает.
…Как же быть нам, если градусник не врет?
Минус 20. Минус 30. Минус… замер.

Что ты выходил? Что напророчил?
За тебя ли рябине краснеть?
После долгой, мучительной ночи
не тебе ли от солнца пьянеть?

И не ты ли, шатаясь по скверу,
попираешь подошвой росу
и берешь это утро на веру?

Этой осени полный сосуд
не тебя ль опьянит, одурманит
и поманит судьбу бормотать?

Я не болен. Я чуточку ранен.
Я пою эту осень с листа.

Вот она какая,
зима без края.
Вот они какие —
метели лихие.

Метет, метет, снегом заносит.
Метет, метет, веры не спросит.
Метет, метет, куражится ветер.
Пурга, пурга на целом свете.

Наряд зимы – белое с черным,
деревья все черные в белом.
И нам пора думать о чем-то,
и следует нам что-нибудь делать.

Верхушки дерев ветер полощет.
Река ворчит – ждет ледостава.
А я бреду то сквером, то рощей,
слежу за тем, как лед нарастает.

Умолкнет ветер. Древо притихнет.
Качнутся ветки, птиц принимая.
Морозы, грянув, нас не достигнут.
Река к апрелю лед поломает.

Грядет, грядет пора ледохода.
Река весну встретит открыто.
И нам пора что-нибудь делать!
И следует нам думать о чем-то.

Пока снега ветер колышет,
пока пурга след заметает, —
услышь меня, кто меня слышит!
Вспомни меня, кто меня знает!

Пока кручу это колечко —
зима, весна, лето – и дальше, —
я не ищу там, где полегче.
Я все ищу – там, где без фальши.

…И все же надо что-нибудь делать.
И все же стоит думать о чем-то.
Согласно качает верхушкою древо,
черное в белом… белое в черном…

Легкая лень забытья,
неба пятнистое знамя.
Осень. Свидания с нами
просит у неба ноябрь.