Елена Степанян - Рассказы о чудесах

В дверях появляется нищий на костылях и в синих очках – Дженкинс.

Дженкинс.Благородные господа! Не откажите в глотке пива бедному калеке!

Сосед Гольдсмита по столу толкает его локтем и говорит доверительно:

Сосед.А! Это Дженкинс! Такой занятный малый! Он вам обязательно понравится. (Приподымается со своего места и кричит через весь стол) Эй, Дженк! Бросай костыли! Рабочий день окончен! Проходи сюда, мистер Гольдсмит нас всех угощает!

Дженкинс (снимает очки, берет костыли под мышку). Благодарю вас, сэр! (Продирается через всех.) Ничего не имею против! «Оциум пост негоциум», как говорили древние.

Гольдсмит.Вы знаете латынь? Вот как!

Перед Дженкинсом ставят тарелку с едой и кружку пива.

Дженкинс.О, не только латынь, сэр. Все, чему меня учили в университете, я с успехом применяю на жизненном пути.

Гольдсмит (ему очень весело, но он считает своим долгом сделать ему «внушение»). Это было бы весьма похвально, если бы путь ваш не был таким… своеобразным!.. Вы что же, намерены и впредь шагать на этих костылях?

Дженкинс (дурачась). Ах, сэр! Ведь мы с вами не пророки! Как можно заранее знать будущее? (Вгрызается в кусок мяса.)

Гольдсмит (насмешливо). Его можно предположить, зная прошлое и настоящее. Я надеюсь, вы хоть отчасти изучали логику в ваши… (усмехается) студенческие годы.

Дженкинс.Сэр! В ваших словах я слышу незаслуженный упрек! Разрешите мне дожевать этот дар богов, а потом сказать несколько слов в свою защиту.

Гольдсмит (благосклонно). И то и другое – ваше неотъемлемое право.

Дженкинс (вытирает рот тряпкой, служащей ему платком). Я вполне понимаю вас, сэр! Вы смущены моими жалкими орудиями труда. (Прижимает к груди свои костыли.) Но согласитесь, что в жизни часто приходится хватать первое, что подвернется под руку! Мне, увы, судьба не подсунула ничего лучше этих костылей.

А кому-нибудь она вручает маршальский жезл. Он идет – и губит целую армию. Что вы о нем скажете?

Гольдсмит (развлекаясь ситуацией). Что он бездарный полководец!

Дженкинс.Нет, сэр! Он мошенник! Но его мошенничество таких размеров, что его не увидишь невооруженным глазом. Нужен телескоп!.. (Гольдсмит в восторге. Дженкинс продолжает тоном оратора). Таков всякий, кто берется за дело, на которое он заведомо неспособен. В глубине души он прекрасно знает себе цену, весь расчет он делает на то, чтобы обмануть как можно больше народу. Оправдывается он только тем, что так поступают все вокруг. (Бросает на Гольдсмита многозначительный взгляд.) Почти все, сэр.

Один из гостей (кричит с другого конца стола). Эй, Дженкинс! Ты что это так разошелся? Не смей спорить с мистером Гольдсмитом! Он ведь писатель, а мы кто такие?!

Дженкинс (не лезет за словом в карман). А мы его герои! Поэтому, сэр, мы обязательно должны договориться!

Гольдсмит (его несколько утомила фамильярность этого жулика). Так, значит, вы занимаетесь откровенным мошенничеством не только ради хлеба насущного, но и для того, чтобы не утратить уважения к самому себе?

Дженкинс (прочувствованно). Ах, сэр! Как правильно вы меня поняли! Я расцениваю ваши слова как моральную поддержку! (Гольдсмит не знает, куда деваться.

Он даже привстал со своего места. Перед Дженкинсом ставят кружку пива: он подымает ее.) Клянусь вам, сэр, я сделаю все для того, чтобы не свернуть с избранного пути! Если вам случится когда-нибудь встретить меня в роли порядочного человека, можете плюнуть мне в лицо!

Гольдсмит (он собирается пересесть на другой конец стола и принять участие в веселье менее назойливых гостей). Нет, сэр, я заранее отказываюсь от этой чести. Чем черт не шутит! В этом мире столько разных дорог. Вдруг вас случайно занесет на иное поприще!.. (Последние слова он произносит уже уходя, легким кивком прощаясь с Дженкинсом.)

Дженкинс разочарован тем, что собеседник его покинул.

Он меланхолически смотрит в пустую кружку.

Дженкинс.Дороги-то разные, конец у всех один. Никто не хочет об этом помнить, ни писатели, ни забулдыги…