Елена Степанян - Вильгельм Молчаливый

Анабаптист (тихо). Мы по Евангелью верим. Как в Еван-гелье написано, так мы и верим.

Берген.Вы, конечно, знаете слова о любви к ближнему!..

Анабаптист.Это главная заповедь!

Берген.Ведь эта ваша вера запрещает убивать кого бы то ни было? (Анабаптист кивает.) Значит, вы не делаете различия для добрых и злых! – Я человек грешный! Поверьте мне, я не то что осуждать… да я не достоин смотреть на вас! Ведь я же понимаю, что значит – пойти в огонь во имя Божье!

Но вот что получается: вы совершите подвиг, а на меня он ляжет!.. – Вы же знаете, чем он на меня ляжет! – Если бы вы сказали им, что вы отрекаетесь! Ведь им же совершенно все равно! Для них это пустой звук! Они сожгут вас и не заметят! И слов ваших не заметят! – Сделайте это для меня! Ведь я же ближний ваш! Моя душа должна быть вам дорога, как ваша собственная!

Анабаптист.Понимаете, господин маркиз, если мы все подряд начнем отрекаться, то остальные тогда совсем не уверуют! И не спасутся!

Берген.Значит, вы думаете о спасении других! А я вот здесь, перед вами! – И потом, кто же вам запрещает веровать? Отсюда можно уехать! В Голландии, например, гораздо спокойней! А можно за границу! Я вам помогу, дам денег, мне это ничего не стоит! А если что-то изменится и можно будет вернуться сюда, я всем подтвержу, что вы не отрекались вовсе, что я вас умолил!

Анабаптист (нерешительно). Вы что думаете, мне так уж хочется гореть?

Берген.Вам и писать ничего не придется, я прикажу писарю! А вы даже можете не подписывать! Скажите, что неграмотный, и приложите палец! Ведь если всех перебьют, кто же тогда будет учить других?

Берген. Анабаптист. Судьи и другие. Писарь строчит текст отречения.

Первый судья (изумленно). Да-а, господин маркиз!

Берген.А этих инквизиторов я еще отправлю пасти свиней!

Второй судья.Что ж, он поступил совершенно правильно! Теперь его родные смогут получить наследство.

(К первому.) У него там есть хоть что-то?

Первый судья.Почти ничего!

Второй судья.Ну, все равно! Виселица – это не костер!

Берген (как громом пораженный). Что?!

Все замирают от его крика, затем начинают переглядываться.

Второй судья.А на что же вы, ваше сиятельство… Простите, господин маркиз, но вы так долго… (кашляет) болели! Вы, оказывается, совсем не в курсе! – Нет, нет! Ничего другого и быть не может! – Дворянам рубят голову, женщин закапывают живьем! Это все, когда отрекаются, конечно!

Анабаптист.А я и не отрекался вовсе! Бросьте там это дело, я все равно не подпишу!

Берген (в отчаянии ударяет по столу). Будь они прокляты!

Первый судья.Кто? Что? Ваше Сиятельство!

Берген.Ваши законы! Ваша инквизиция! Вы сами!

Анабаптист (подходит к Бергену). Не проклинайте никого, господин маркиз! Ведь я говорил вам, что нельзя отрекаться! – Не бойтесь ничего! Вот посмотрите на меня, мне ей-богу не страшно! Вы же веруете в воскресение! Разве нет? Чего же тогда бояться?

Не проклинайте никого, простите их! Вот, смотрите, я прощаю их всех!

8. Адмирал де Горн и барон Монтиньи.

Монтиньи.Прости меня, брат, я только что расстался с королем и меньше всего расположен ставить ему ультиматумы!

Горн.Все равно нам всем придется уйти в отставку! Сколько можно все это выносить?

Монтиньи.Но согласись, что уйти можно по-разному! Принц и Эгмонт идут на смертельный риск!

Горн.Ну знаешь, мой милый, твой старший брат тоже не трус!

Входят принц Оранский, Эгмонт и Берген.

Вильгельм (к Монтиньи). Что, мой друг, вы тоже не хотите подписаться?

Монтиньи.Ах, принц, вы же знаете все гораздо лучше меня! Мне ли объяснять вам, кто такой дон Филипп?

Эгмонт.Я никак не возьму в толк вашего отношения к королю! Можно подумать, что, кроме Гранвеллы, нас с ним ничего не связывает! Если это так, то вообще говорить не о чем! Но у меня на этот счет свое мнение!

Вильгельм.Скажите, дорогой Монтиньи, вы заметили у короля хоть малейшую склонность смягчить преследования еретиков?

Монтиньи.Да он скорее все Нидерланды сотрет с лица земли! – Уже очень многие испанцы недовольны такой политикой, но их, как известно, никто не спрашивает!

Вильгельм.Так как же, по-вашему, должны вести себя мы в то время, как эту прекрасную страну будут стирать с лица земли?