Сергей Ермолинский - Синее море

К о с т я. Я же вам как раз и говорил про техникум.

Н а с т е н ь к а. Ну и что?

К о с т я. Будете его строить, а потому нем учиться. Вы же агрономом хотели быть.

Н а с т е н ь к а. Это дело серьезное. И решать буду я сама. Я всегда решаю сама. И раз решила — спокойна.

К о с т я. С Ваней Проскукиным тоже решила?

Н а с т е н ь к а. Дательный падеж.

К о с т я. А не скажите! Роман в трех томах я все-таки пишу. Тот бросил — новый пишу. Когда урвется свободная минута. И напишу. Потому что писать надо не от отчаяния, а от полноты жизни.

Возвращается Л ю б а, направляясь к ним.

Л ю б а (спокойно) . Красивое море. Я ведь никогда раньше моря и не видела. Нужно, Костя, за Витей поехать, за вещами, а то стемнеет.

К о с т я. Я мигом.

С т а р и ч о к с п а л о ч к о й. Вот, мигом и наладим. А вам бы, товарищ Люба, перво-наперво в исполком заглянуть надо. В людях нуждаемся, в людях… Улица Советских воинов, на углу площади Садоводов. Всякий укажет. Пока. (Уходит.)

Л ю б а. Костя, постойте чуток. Хочу спросить вас. Дочка-то Василия Ивановича где?

К о с т я. Наталья? Должна прийти. Наверно, ей уже сказали, что вы приехали.

Л ю б а (поспешно) . А она… она ничего вам не говорила? Про меня не спрашивала? Нет? Сегодня или раньше?.. Ну, после того, как я телеграмму написала?..

К о с т я. Ничего.

Л ю б а. Но с Василием-то Ивановичем у нее, наверно, разговор был?

К о с т я. Не было.

Л ю б а. Как — не было?

К о с т я (хмуро) . То есть Василий Иванович сказал, конечно, про вас, а она — ничего. Наталья с характером, в отца. Виду не покажет. Вся в себе.

Л ю б а. Ничего не сказала?.. Не спрашивала?.. Ну, идите, идите…

К о с т я. Сейчас машину достану. (Повернувшись к Настеньке, но не глядя на нее.) Как вы думаете, Витька признает меня или, может, заартачится и не поедет со мной?

Н а с т е н ь к а. Говорите невесть что, как не поедет?

Л ю б а (улыбнувшись) . С Костей должна поехать ты.

К о с т я. Я и говорю, без нее у меня ничего не получится.

Н а с т е н ь к а. Пожалуйста, я поеду.

К о с т я. Важная какая стала. Давайте руку.

Н а с т е н ь к а. Ничего, я сама. (Независимо и важно уходит.)

Костя за ней. Ушли.

Люба одна. Она сидит на ступеньках крыльца, притулив голову к перекладине, и, утомленная тревогами и волнениями дня, засыпает. Входит Н а т а ш а (она в рабочем комбинезоне). С ней — С т а р и ч о к с п а л о ч к о й.

С т а р и ч о к с п а л о ч к о й. Тш. Заснула. Ты постой. Постой-ка тут. Тихонечко разбужу ее…

Н а т а ш а. Уйдите лучше. Я сама. И познакомлюсь без вас.

С т а р и ч о к с п а л о ч к о й. А может, не надо будить? А может, я? Хорошо, хорошо, не сердись… (Уходит на цыпочках.)

Наташа, склонившись, долго разглядывает спящую Любу.

Н а т а ш а (шепотом) . Вот какая вы. Я думала, другая вы.

Люба приподнимает голову.

(Выпрямившись, стоит заложив руки за спину, и в упор смотрит на Любу.) Я скажу… Здравствуйте. Я дочка Василия Ивановича.

Л ю б а. Здравствуй.

Н а т а ш а (холодно) . Коли устали с дороги, то я сейчас отворю дверь и вы сможете войти.

Л ю б а. Спасибо.

Н а т а ш а (поднимаясь на крыльцо) . Войдите, отдохните. Мой отец, Василий Иванович, просил меня. (Снимает замок.) Пожалуйста.

Люба поднимается на крыльцо.

Вода — здесь. В доме ведро. Я скажу, умывальника у нас нет. (Отвернулась.)

Л ю б а. Спасибо. (Вошла в дом и вскоре вернулась с ведром.) Ай-ай-ай, как же у тебя неумыто-неприбранно. Гора грязной посуды, постель с утра не застелена, платье разбросано.

Н а т а ш а. Мне некогда. Я весь день на стройке.

Л ю б а. Надо успевать. На то ты и женщина. Неужто мама твоя такое неряшество терпела?

Н а т а ш а. Нет.

Л ю б а. И я не буду. Воевать буду, а не потерплю. И неужто Василий Иванович до того, как опять ушел на фронт, в такой вот неприбранности жил?

Наташа молчит.

Терпел, конечно. Старался не замечать.

Наташа молчит.

Нет, нехорошо. Он там, внизу, на хуторе, какое дело начал! И мало того, здесь тоже успевал — для тебя, для меня. Гляди, какой дом! И уж наверно хотелось ему прийти, отдохнуть, порадоваться… А ты!.. Огорчила ты меня, ах, как огорчила. (Набрала воду в ведро, ушла в дом и снова появилась на крыльце с какими-то половичками и занавесочками. Выбивает их.) Дрова-то у тебя есть поблизости?

Наташа сидит на приступочке, уткнувши лицо в ладони.

Да ты что? (Подошла к ней.) Ты что, глупая девочка? У меня самой на душе кошки. Думаешь, легко — одной-то? В чужих местах?