Сергей Кутолин - Страсти по Алисе. Драматический фарс

По причинам органическим

Мы совсем не снабжены

Здравым смылом юридическим,

Сим исчадьем сатаны.

Широки натуры русские,

Нашей правды идеал

Не влезает в формы узкие

Юридических начал.

Гершензон.

Стать человеком значит осознать своебразие своей личности и разумно определить свое отношение к миру. Мы же не люди, а ка-леки, все, сколько есть нас русских интел-лигентов, наша личность раздвоена. Общест-венность заполонила наше сознание, и этот разрыв между общественным сознанием и личной чувственно-волевой жизнью стал общей нормой.

Булгаков.

Интеллигент всегда впадает в героический экстаз с явно истерическим оттенком. И даже кажется странным, что это явление мы наблюдаем далеко в неинтеллигентских семьях, например нашего государя. Страда-ния и гонения канонизируют героев как это произошло с Илиодором, Гермогеном и их другом Распутиным. А, вообще же, кому при-ходится иметь дело по работе с интел-лигентами, тот хорошо знает, что их принци-пиальная непрактичность часто приводит к оцеживанию комара и поглощени. верблю-да.

Франк.

Максим Горький нам уже открыто пове-дал, что Бог-”суть народушко”. И мы пожи-наем его плоды не только среди револю-ционеров, но и в царской семье. Правда там нет “символа веры русского народа”-удов-летворение нужд большинства. Но”гессен-ский синдром”в России-это форма развра-щенной интеллигентности. А так господа, мы славно с вами”покашляли”, обменяв-шись серьезными мнениями о судьбе рус-ской интеллигенции и всей России. Оценят ли эти наши чайные бдения потомки? Вот в чем гамлетовский вопрос.

ЯВЛЕНИЕ III

8сентября1911года. Князья Хитрейший, Подлейший, Глупейший перед дверью с надписью по французски и по русски: ”Мужская комната” в ресторане”Славян-ский базар”, одетые в одежду чистильщика сапог, уборщика и полового.

Глупейший.

А что, робята? Живем, не тужим, упорно слу-жим. Харчи имеем.

Хитрейший.

Кесарю кесарево, а Богу богово. В обличьи людском интересно за людьми усматривать и думу своего воинства думать.

Подлейший.

И та дума о русском народе думается. Пошто он, этот народ, все излягается на особицу, а не как все иные народы, пошто себя всегда престолом Господа нашего измышляет, а су-против друг друга как в его историю-то не вникнешь, умышляет да со всякими гадо-стями. Ведь другие народы: аглицкие или франки-галлы, германцы, латины, себя как-то обустраивают, проливши кровь кровную. А русские-русины все наоборот, все на особи-цу. Вот в чем вопрос. Почему и сидим здесь сиднем. В другое место не кочуем. Здесь все революции мнятся. А за раз-то наше воинст-во и необходимо. Это сейчас мы с вами тихо-тихо пробиваемся, с кошта государ-ственного имеем кто-где.

Глупейший.

Вестимо. Но все мы к одному ведомству в России страсть имеем. Эта страсть русских завсегда промеж ними была и будет. Страсть сыска, подсматривания, подгля-дывания да носа во все дела сования. И как филеров я начальник в жандармском управлении, то и флилерство для меня как подряд на работу.

Хитрейший.

Всех аршином своим не меряй. Я уже на своей работе в России состарился. До дейст-вительного статского советника дослужил-ся. Министры меняются, а я на своем месте все сижу и сижу. К новому министру один только раз завсегда с пакетом”совершенно секретно”являюсь. Откроет он его, а там-высочайшее разрешение на “право перлюс-трации”. Прочитает. Запечатает. А я почти-тельно откланиваюсь и удаляюсь.

Подлейший.

Беспыльная, я скажу, работа у вас, други мои. Не то, что у меня. Меж двух накова-лен, а третья прихлопывает, того и гляди. Из тени революционеров во тьму тем черно-сотенцев, а затем и в руки государевы как колобок катаюсь. Того и гляди, то испекут, то пришлепнут, то в лапшу превратят да с супом-то и похлебают.

Глупейший.

Смертушка наша. Всем не очень хоро-шо. Мои матросики за Алисой на ихней яхте, ”Штандарт” называется, подглядывали. Так иначе ее как “гессенской сукой”не об-зывали. Усмотрели, подлецы, что нежилась в объятьях то одного, то другого офицера, которые рады стараться услужить ей за. флигель-адьютанство.

Хитрейший.

А я на память помню строчки письма царицы к Распутину:”Возлюбленный мой, если все тебя забудут, если все от тебя отка-жутся, я никогда-никогда не забуду. ”. А вот какая письменность у царевны Анастасии и тоже к Распутину:”Када ты приедиш суда я буда рада. када ты приедиш тада я поеду к Ани в дом и тада тебя увижу приятна мой друк. ”.

Глупейший.