Павел Павловский - Тайна Пушкина

К а р а м з и н а. Я сколько люблю Пушкина и страшусь за него.

Х и т р о в о. Он совсем не бережет себя. Эти его дуэльные истории… Всем, кто без должного уважения отзывается о нем или об его жене, всем он готов послать картель.

К а р а м з и н а. Дуэли — это ужасно!..

С о л л о г у б. В Пушкине странная черта характера… необыкновенное пристрастие к светской молве, к светским отличиям, толкам и условиям.

К а р а м з и н а. Свет к нему недоброжелателен, и он вынужден оберегать свою честь.

Продолжают тихо разговаривать.

У двери на балкон появляются Д а н т е с и И д а л и я П о л е т и к а.

И д а л и я. Ваш подарок, этот дивный браслет, всегда будет напоминать о нашей любви… Я не сниму его с руки… Да вы меня совсем не слушаете и все время смотрите на дверь. Ее здесь нет.

Д а н т е с. Вы о ком?

И д а л и я. Да полно вам притворяться!.. Вы слишком афишируете свою страсть к моей кузине Пушкиной-поэтше и ведете себя крайне неосторожно.

Д а н т е с. И вы… вы теперь отвергнете меня?

И д а л и я. О, нет… Вы меня плохо знаете. Если уж я люблю, то люблю навсегда… Натали мне не соперница. Я уверена — вы вновь ко мне вернетесь.

Д а н т е с (после небольшой паузы) . Вы могли бы оказать мне… небольшую услугу?.. Мне не к кому более обратиться… и я знаю, вы умеете хранить тайну. Скажите, вы согласны, только, пожалуйста, сейчас не спрашивайте.

И д а л и я. Для вас это важно?

Д а н т е с. Очень… Там должно все решиться.

И д а л и я. Хорошо, я согласна.

Д а н т е с. Благодарю вас, мерси!.. Только русские женщины способны на такое самопожертвование. (Привлекает ее к себе, целует.)

И д а л и я. Мы не одни… на нас смотрят…

Д а н т е с. Мне это совершенно безразлично.

И д а л и я. Вон ваш папа.

В зал входит Г е к к е р н в окружении офицеров. Идалия и Дантес направляются в их сторону, к ним присоединяется Соллогуб.

В я з е м с к а я. Полетика может не уважать себя сколько угодно, но свет еще не заслуживает от нее такого пренебрежения.

С о ф и. Флирт придает остроту светской жизни.

Д о л л и. Для любовных приключений петербургские зимние ночи слишком холодны, а летние слишком светлы.

К а р а м з и н а. Бог с вами… о чем вы говорите!..

В я з е м с к и й. Завидую Дантесу!.. Дамы вырывают его одна у другой.

С о ф и. Он статен, красив и очень забавен.

К а р а м з и н а. Уж больно он прыткий и болтлив, как все французы.

Д о л л и. Дантес ослепил многих. А по мне, он просто ничтожество…

Х и т р о в о. Кавалергард нравится не только женщинам. В Петербурге он… самый известный… Барон Геккерн ревнует Дантеса ко всем прочим дамам.

С о ф и. Жорж богатый жених, семьдесят тысяч ренты.

В я з е м с к и й. Он малый практичный.

В я з е м с к а я. Старик Геккерн всегда окружен молодыми людьми наглого разврата. Все они охотники до любовных сплетен и всяческих интриг.

М о л в а (входит) . Это и по моей части. Послушаю, о чем здесь говорят. (Останавливается невдалеке от Геккерна.)

Д а н т е с. Петербург славится своими красавицами. Они кажутся холодными и неприступными, но это только поначалу.

Д’А р ш и а к. Они, по-моему… как это сказать… Немножко стыдливы.

П о л е т и к а (незаметно моргая Дантесу) . Стыдливость надо сбрасывать вместе с платьем.

Г е к к е р н. Браво! Браво!..

Д а н т е с. О, шарман! Шарман!..

С о л л о г у б. Про вас говорят, вам очень везет…

Д а н т е с. Вот женитесь, граф, и я вам это докажу.

Один из офицеров показывает над головой Соллогуба «рога».

Не стоит обладать женщиной, если нельзя этим похвастать.

Д’А р ш и а к. Кто же все-таки в Петербурге почитается первой женщиной?

С о л л о г у б. Натали Пушкина, красота ее лучезарна! Пушкин наш первый поэт, а его жена воплощенная поэзия.

Г е к к е р н. Она холодна, как этот мрамор. И не очень-то умна. А Пушкин… Он стихотворец, ценимый преимущественно женщинами да низшими слоями общества, которые не знают иностранных писателей и, следовательно, не могут сравнивать…

Д’А р ш и а к. Пушкин очень популярен в России.

Г е к к е р н. Популярность его произошла от сатир против правительства. Пушкин отличается крайне либеральными убеждениями, любит фрондировать, дразнит своим пером имперских министров.

Д’А р ш и а к. Его цензор — сам император… Он сделал поэта своим историографом…

Г е к к е р н. Дабы связать его перо и отвратить от поэзии. У императора немало поводов быть недовольным сочинителем. Он рад бы был от него избавиться.

Продолжают тихо разговаривать.