Иван Павловский: Тайна мистера Гарварда из Флагстафа

Мистер Гарвард был очень богатый человек, но не так богат, как бы ему хотелось. В клубе миллиардеров к нему относились покровительственно. При нем проектировались колоссальные тресты, но содействия его никто не просил. Карнеджи, Гульд и Пьерпонт-Морган делали миллионные пожертвования на университеты, музеи, библиотеки и разные благотворительные учреждения. Гарвард этого делать не мог. Когда они ездили в Европу, их принимали могущественные монархи. Гарвард, несмотря на все его старания, был принят только турецким султаном, да и то в толпе других американских туристов. О Моргане, Карнеджи и Гульде ежедневно говорили газеты. О Гарварде никто не говорил. И самолюбие его страдало. Голова его работала днем и ночью.

Ложась спать и вставая, он придумывал самые рискованные операции, которые имели целью сразу доставить ему несметные сокровища и прославить его имя. Ничего не выходило: операции или не удавались, или давали в результате совсем не то, на что он надеялся.

Гарвард начал было уже отчаиваться сыграть в мире подобающую роль, "оставить следы на песке времени", как выражается его именитый соотечественник Лонгфелло, когда вдруг, в такое время и в таком месте, где он мог всего менее этого ожидать, он нашел…

Это было в Милане, в яркую майскую ночь, на обсерватории знаменитого астронома Скиапарелли.

Его затащила туда мистрисс Анни, его супруга, известная любительница новых ощущений и усердная читательница гида Муррея. Не успела она заглянуть в трубку телескопа, как она пришла в восторг.

— О, Джеймс, Джеймс, — воскликнула она, — посмотрите, как это красиво! Точно апельсин повис на небе.

Гарвард неохотно сел на место, уступленное ему женой, приложил в свою очередь левый глаз к окуляру, и стал смотреть.

— Что это такое? — спросил он ученого, по истечении некоторого времени.

— Это планета Марс.

— A эти сверкающие поверхности сверху и снизу, это что?

— Это полярные льды, — ответил Скиапарелли, с таким видом, будто показывал американцу свои владения.

— А-о! — удивился Гарвард. — Но почему же эта планета покрыта темными пятнами и что это за сеть правильных линий, которыми она исчерчена?

— Пятна — это моря, a линии — каналы, — продолжал ученый тем же уверенным тоном.

Гарвард с недоверием повернул к нему лицо:

— А-о, каналы? Что вы хотите этим сказать, мистер Скиапарелли?

— Вы сами видите, — пояснил знаменитый астроном, — эти линии идут по материку планеты от моря до моря. Они такого же цвета, как оно, и все сообщаются между собою. Никогда, — присмотритесь хорошенько, — они не оканчиваются слепым концом.

Американец опять приложился к трубке и долго смотрел.

— Да, — заявил он наконец, — вы правы, — все сообщаются.

— Вы видите, Джеймс, — ликовала мистрис Гарвард, — это стоило посмотреть, a вы не хотели идти.

— Yes, — протянул ее супруг.

— И многие из этих каналов. — продолжал Скиапарелли, — двойные. Один всегда наполнен водой, другой наполняется только в известное время года.

— А-о, yes, а-о, yes, — подтверждал Гарвард, заинтересованный. — В какое же именно время?

— Когда на северном полюсе планеты происходит таяние льдов, тогда там делаются большие наводнения.

— A эти каналы отводят лишнюю воду? Это очень разумно.

— Они имеют еще другое назначение. Дожди на Марсе редки. Может быть их там совсем не бывает. Каналы, таким образом, главный, если не единственный механизм, при помощи которого вода, a с нею и органическая жизнь распространяется по сухой поверхности планеты.