Дэвид Говард - Как работают над сценарием в Южной Калифорнии

Женя и Надя разговаривают живо и остроумно; не все, что они говорят, приятно слушать, но воспринимаются их слова довольно позитивно. Начинают они со взаимных обвинений, выясняя, чья же это квартира. Но потом, в конце первой серии, на фоне уже вспыхнувших чувств, они со смехом говорят о том, как «ты мне сразу не понравился» и «ты была отвратительна». Позже она называет его «нахалом», и он соглашается. Такие шутки, остроумный обмен репликами, которые значат совсем не то, что в них говорится, характерны для взаимоотношений героев. У Ипполита слова значат ровно то, что значат, даже когда он настроен на философский лад, а уж когда бранится и обвиняет — всегда. В общении главных героев важен даже тон: с помощью диалогов они отделяют себя от остальных, сохраняя между собой невидимую связь, которую никто больше не чувствует. Одни вариации на тему «я не Ипполит» и «это не Ипполит» являются отличным примером того, как у пары сформировался особый язык по мере роста привязанности друг к другу, за чем позволено наблюдать нам, зрителям.

Априори снимавшийся в студийных павильонах фильм, где натурные съемки представлены всего лишь парой кадров с улиц, как правило, темных и заснеженных, не изобилует визуальными красотами. Есть исключительно декоративные кадры (Надя на вокзале и на мосту через реку) и комические трюковые, как кадр со столкновением машины Ипполита с грузовиком, груженым снегом. Но по большей части кадры не являют собой образец чистой красоты. Однако есть еще один способ использования зрительного ряда для поддержания сюжета. Лучше всего он характеризуется словами «красота персонажа». Внешний облик четырех главных героев ощутимо трансформируется на протяжении всей картины. В самом начале Женя кажется маленьким занудой в очках, неловким в движениях. Но по мере развития сюжета он не просто избавляется от очков и меньше сутулится — он предстает в куда более выигрышном свете в визуальном смысле этого выражения. Ипполит часто выглядит невзрачным и нелепым, но в сценах, когда Надя уделяет ему больше внимания, кажется даже импозантным. Галя вполне привлекательная в самом начале, но во время сцен разговора по телефону освещена тускло и снята в основном снизу, что делает ее не такой привлекательной — и внешне, и в качестве любимой женщины Жени. Надя же, безыскусная в самом начале, по мере того как крепнут чувства Жени к ней, становится все красивее. Свет становится мягче, на лице выделяются благородные скулы, а улыбка и слезы делают ее исключительно интересной. Как только Женя (и мы вслед за ним) влюбляется в нее, она превращается в красавицу. Так что в определенном смысле зрительный ряд помогает писать историю даже в камерных декорациях.

Хотя в сцене, когда друзья Жени в аэропорту решают отправить его в Ленинград вместо Павлика, принимают участие всего два второстепенных персонажа, она является одной из самых захватывающих и сюжетообразующих. Не менее важно, чем поверить в завязку, для зрителя — не упустить момент принятия ключевого решения. Если бы он не был столь ярко выражен, история лишилась бы правдоподобия, если бы Женя просто проснулся в самолете и взял такси до дома, у нас было бы куда меньше причин дальше наслаждаться историей и забавляться ситуацией. Однако нам предлагают длинную сцену, в которой Женя и Павлик, единственные, кто точно знает, кому лететь, заснули пьяным сном. Остальные двое этого не помнят, хотя вся компания уже очутилась в аэропорту. Путем цепочки логических рассуждений они решают, что летит Женя, таким образом совершая ошибку, послужившую основой сюжета. Каждое из суждений выглядит вполне рационально, тем более для крепко подвыпивших людей. Вот пока они рассуждают, мы и проникаемся верой в то, что все так и произошло, и продолжаем наслаждаться историей.

С Надей и Женей также есть множество блестяще прописанных сцен: четко понятно, что нужно героям, что ими движет, эффектная постановка, отличное использование декораций и костюмов, резкая смена настроений и направлений сюжета. Отличный пример тому — обе сцены с коллегами Нади. Она очень хочет, чтобы те остались в неведении, что перед ними незнакомец, а не Ипполит, о котором она им рассказывала. Он отказывается подыграть ей, но пользуется возможностью поцеловать ее, а потом еще раз, но с большим значением. Посмотрев первую сцену, мы уже знаем, что нужно ей, что ему, что она делает, чтобы вышло так, как нужно ей, и как он этим пользуется. Во второй сцене с участием подруг, когда уже Надя уверяет их, что это не Ипполит, он пользуется их появлением, чтобы укрепиться в новообретенной роли мачо.