Дэвид Говард - Как работают над сценарием в Южной Калифорнии

Интересно создание образа Ипполита: это наполовину фигляр, наполовину философ. Во время своего первого появления он — олицетворение уверенности в себе, и эту убежденность в собственной правоте он теряет далеко не сразу — она присутствует и в следующие его визиты. Хлопает дверью с негодованием человека, оскорбленного в лучших чувствах: при этом в себе он нисколько не сомневается, сомневается лишь в Наде. Угрозы Ипполита и откровенное женоненавистничество, наглядно демонстрируемое в присутствии Нади, легко заставляют нас поверить, что Женя ей подходит куда больше, а этот человек с замашками фанфарона ее не заслуживает. Однако он появляется снова, пьяный и преобразившийся. Усевшись за стол, он начинает размышлять, можно ли «спланировать» счастье и что жизнь совершенно не такая, какую, кажется, мы можем сделать себе сами. После чего отправляется в душ в пальто и шапке, где и произносит один из самых правдивых и пронзительных диалогов в фильме. Несмотря на то что он ведет себя совершенно по-фиглярски, говорит он абсолютно справедливые вещи. Точно зеркало, он показал им, как выглядит их поведение со стороны, — сказал, что их эскапада безумна и обречена на провал. К тому времени, как Ипполит уходит, «чтобы умереть в одиночестве», мы с его подачи совершенно другими глазами смотрим на роман Жени и Нади. Он прав, но нам это не нравится. Наде и Жене тоже, и они ощутимо меняются после его слов. Жизнь не может нам этого дать, и оба понимают, что ведут себя, точно «немного сумасшедшие». Что это лишь блажь, страсть, в которую оба поверили, а вслед за ними и зрители, — хотя в глубине души мы бы желали, чтобы это было настоящее чувство.

В этом фильме для развития сюжета широко использован прием «снежный ком». Одна-единственная ошибка в самом начале привела к тому, что Женя очутился в Ленинграде — и в Надиной жизни; и все последующие события непосредственно связаны с ней. Не будь этой ошибки, не было бы и сюжета. Несколько раз на протяжении фильма нам напоминают об этом — самое заметное упоминание о ней встречается в финальной сцене, когда будущее счастье пары напрямую соотносится с этой судьбоносной случайностью, без которой ничего бы не произошло. Потому она так важна для рассказчиков и стоит каждой минуты, потраченной на то, чтобы зритель поверил в придуманную авторами историю. Как только мы поверили вдобавок к тому, что Женя улетел в Ленинград вместо Павлика и легко попал в квартиру Нади, все последующие события обретают для нас четкие причинно-следственные связи. Естественно, Надя старается выставить его из квартиры, для чего ей надо объяснить, что он не туда попал. Логично, что сначала он ей не верит, но, как только до него доходит истина, он начинает думать, как выпутаться из ситуации. Он хочет лететь обратно в Москву, поговорить с Галей, обнаруживает, что у него нет денег и желает занять их у единственных сколько-нибудь знакомых ему в Ленинграде людей — Нади и Ипполита. Совершенно естественным кажется и то, что он остается в квартире, чтобы дождаться звонка Гали, и даже то, что Надя пытается выдать его за Ипполита, когда появляются ее подруги, также вполне закономерно. Поскольку выбора у него практически нет, ему приходится полагаться на ее доброту, а ей не очень хочется, чтобы подруги знали, что она встречала Новый год с незнакомцем, а не со своим женихом. Когда они начинают влюбляться, то ведут себя совершенно логично, сообразно растущей привязанности друг к другу. Объяснима и ревность Ипполита. Хотя за этим следуют забавные и нелепые сцены, ни одна из них не выпадает из внутренней логики повествования. Отсюда и начинают, точно снежный ком, нарастать события.

С начала и до конца фильм изобилует примерами драматической (скрытой) иронии. С первой же сцены мы знаем, чего Галя добивается от Жени, хотя сам он этого не понимает. В финале его друзья принимают Надю за Галю — дивная реприза сцены, в которой ее подруги решают, что Женя — это Ипполит, и мы вновь оказываемся осведомленней героев. Между этими сценами встречается масса случаев применения скрытой иронии: длинные и очень впечатляющие сцены, построенные на том, что зрителю известно то, чего не знает кто-то из героев. Так, например, в сцене, где Надя убеждает Женю, что это ее квартира, драматическая ирония является основным приемом. Когда в квартире впервые появляется Ипполит, Женя прячется в соседней комнате, но Надин ухажер пока находится в неведении. Когда Женя крадет Надино фото, она не знает об этом до тех пор, пока не возвращается со снимком Ипполита, а Женя не отбирает его и не рвет на клочки. Но, перед тем как уйти из ее квартиры, Женя признается в краже фотокарточки, что показывает, насколько он изменился как личность. Таким образом, примеров применения иронии в картине множество, и разнообразны пути, которыми герои узнают правду. Подруги Нади, однако же, правды не узнают вовсе — тем более разительно контрастирует со сценой встречи с подругами финал, когда Женя признается во всем друзьям и матери.