Исидор Шток - Драмы

М а к к р и. Что нужно — помню.

Л а й ф е р т. Если вы могли плыть, но утопили свой пароход, компания «Братья Пэнз» лишается страховой премии, а я, как представитель компании, буду настаивать на взыскании с вас убытков за пароход и грузы.

М а к к р и (свистнул) . Если я буду выплачивать вам двести лет свое жалование, и то не хватит.

Л а й ф е р т (смеется) . Остаток жизни вы проведете в тюрьме. Ваша семья будет собирать на дорогах милостыню, вы все прекрасно проведете время.

М а к к р и (после паузы) . А вы напрасно так неудачно шутите, мистер Лайферт.

Л а й ф е р т. Вы шутите не более удачно.

К е н е н. Перестаньте, Маккри. Довольно! Пейте лучше! Он сам не знает, что плетет. Надо быть моряком, чтобы понять, что происходит в наших головах. Бог свидетель, мы честно вели себя в море…

М а к к р и (берет банджо, напевает) .

К е н е н. Что делается у вас на земле, Лайферт? Мы давно не читали газет.

Л а й ф е р т. Плохо…

М а к к р и (напевает) .

Л а й ф е р т. Русские слабы. Слабеют с каждым днем. Истекают кровью. Отдали Воронеж и Севастополь. Гитлер рвется к Волге.

М а к к р и.

К е н е н. Как насчет второго фронта?

Л а й ф е р т. Нескорое дело.

М а к к р и. Им бы пригодились сейчас танки с «Корделии», а?

Л а й ф е р т. Каждый из нас вносят в эту войну все, что имеет. У меня есть брат, маленький братишка Денни. Ему восемнадцать лет. Я получил телеграмму от отчима, он сбежал из дому и поступил в коммерческий флот. Он плывет сюда на «Блэкпуле».

М а к к р и. Денни Лайферт? Такой востроносенький? Я его знаю!

Л а й ф е р т (тревожно) . Вы его встретили? Он здоров?

М а к к р и. Здоров, но он не на «Блэкпуле». На «Блэкпуле» ему не понравилось. Перед самым моим уходом из Рейкьявика он устроился радистом на «Питсбург».

Л а й ф е р т (вздрогнул) . На «Питсбург»?

М а к к р и. Да, кажется. Что с вами, сэр? Разве «Питсбург» тоже погиб?

Л а й ф е р т. Еще нет.

М а к к р и (смотрит на Лайферта) . Еще нет?

Л а й ф е р т (медленно, выдерживая взгляд Маккри) . Вы любите задавать слишком много вопросов, Маккри. Вы слишком любопытны и рискуете не дожить до конца войны.

К е н е н. Лучше выпьем как следует, Маккри. (Наливает ему.) За дружбу с русскими, Маккри.

М а к к р и (смотрит на Лайферта) . За «Питсбург», а? Почему вы не хотите выпить за «Питсбург», мистер Лайферт?

Закрывается стена номера 21. Открывается соседний номер 19. Точно такое же внутреннее устройство, такая же мебель, тот же вид из окна. У окна К и р а П е т р о в н а и ее сын Т и м а. На окне стоит знакомый нам баян. На стене — большой портрет Николая Щербака.

Т и м а. Мама, а в других городах сейчас темно?

К и р а. Да, в Ульяновске темно, и в Москве, и в Астрахани. А в Ленинграде светло. Не так, как здесь, а все-таки светло.

Т и м а. Я вырасту — я им отомщу, ты не беспокойся.

К и р а (гладит его по волосам) . Где ты это слово взял? Только родился, а уж мстить собираешься.

Т и м а. А дедушка к нам придет сегодня?

К и р а. Придет обязательно.

Т и м а. Какой он? Я совсем его забыл…

Стук в дверь. Входит Б о й к о. В руках сверток.

Б о й к о. Старший краснофлотец Бойко. Рулевой с «Вихря».

К и р а. Заходите, пожалуйста.

Б о й к о. Это вам. (Протягивает сверток Тиме.)

Т и м а. Мама, смотри, тут консервы, белый хлеб…

Б о й к о. Мыло вот я тоже прихватил.

К и р а. Спасибо.

Б о й к о (смотрит на баян) . Эва! Откуда у тебя инструмент?

Т и м а. Это гармония, называется баян. Дедушка сегодня прислал. В подарок. Он ведь не знал, что я приехал, а как узнал — рассердился. А потом в подарок баян прислал. Я не умею играть, а вы? Умеете?

Б о й к о. Музыка потом. А сейчас давай-ка вместе, сынок, кухарничать. Я за кипятком сбегаю. Мигом!

Т и м а. А как мне вас называть? Товарищ старший краснофлотец?

Б о й к о. Васей можешь. Я тебя Тимой, а ты меня Васей.

Т и м а. А вы не обидитесь?

Б о й к о. И на «ты» меня можешь. По-простому. Тогда мы дружки с тобой будем.

Т и м а. До гроба?

Б о й к о. До деревянного бушлата.

Тима берет чайник. Идут к двери. Встречаются с входящим Д я д и ч е в ы м.