Исидор Шток - Драмы

Звонок в дверь, еще звонок. Стук. Кто-то колотит кулаком во входную дверь.

Ну вот! Явились! Пойди, Леня, скажи, нельзя сюда. Ни богу, ни черту, ни другу — никому!

Леня выходит. И сейчас же возвращается с Ш у р о й. Она в шубе, в платке.

Ш у р а. Заболел? Я уж все знаю…

Е в д о к и я. Шура! Ты почему вернулась?

Ш у р а. Билет на поезд не достала. На аэропорт во Внуково бросилась. А там сказали, что самолет только утром. Позвонила сюда, никто не подходит. Позвонила в редакцию. Там сказали, что он болен. А тут как раз встретился мне на воздушном вокзале Пароконный.

Е в д о к и я. Паша?

Ш у р а. Павел Иванович!

Е в д о к и я. Где же он?

Голос в дверях: «А вот!»

И входит П а р о к о н н ы й, ровесник Зубковского, коренастый, хитрый, говорящий с украинской напевностью.

П а р о к о н н ы й. Тихо!

Е в д о к и я. Заходи, Павел Иванович!

П а р о к о н н ы й. Уже зашел. Больной спит?

З у б к о в с к и й. Спит.

П а р о к о н н ы й. Григорий! И ты здесь?

З у б к о в с к и й. И я…

П а р о к о н н ы й. Должен я был к себе на Ангару лететь, да вдруг приказ министра: задержаться. А у меня в аэропорту свидание с Кленовым назначено… я прикатил туда, а его нет. Вот Шура сюда притащила.

Е в д о к и я. Раздевайся, Паша.

П а р о к о н н ы й. Раздеться недолго. Да ведь там в машине еще люди сидят. Увязались с нами из аэропорта. Тембот Ганиевич Керашев, даже выговорить трудно. Инженер-гидротехник из Адыгеи. Ярослав о нем как-то очерк писал.

Е в д о к и я. Не мерзнуть же ему одному в машине! Пусть зайдет.

Ш у р а. А он не один. С ним еще полковник Кузин. Это который был партизанским командиром в Брянских лесах. Ярослав Николаевич, когда о партизанах писал, летал к нему.

Е в д о к и я (враждебно) . А еще кто?

П а р о к о н н ы й. А больше никого. Тихо! Только…

Ш у р а. Только одна учительница из Полтавы. Она никогда не видела Ярослава Николаевича, только читала. Ее сын на китобойном судне штурманом вместе с Ярославом Николаевичем плавал. Вот она познакомиться мечтает.

Е в д о к и я. Нет уж! Слишком много вас. Заворачивайте, друзья любезные, обратно. Люблю я тебя, Паша, ты знаешь, но нельзя.

В дверях — Л а п ш и н.

Вот доктор — у него спросите. Ему покой нужен, подтвердите, Петр Миронович.

П а р о к о н н ы й. Тогда тихо! Отчаливаем!

Л а п ш и н. Стойте! Конечно, больному нужен покой. Но ведь, уважаемая Евдокия Семеновна, покой бывает разный. У него, видите ли, не корь, не скарлатина и не брюшной тиф, не инфаркт… Конечно, нужен покой, но покой, при котором бы его сердце билось ровно, нормально. Билось, а не тикало. Так сказать, в унисон с другими сердцами. Я хорошо знаю Ярослава Кленова. Заставьте его сердце тикать, оно остановится. Скажите ему, что приезжали друзья и их выгнали, — его сердце разорвется. От обиды, от горечи. Зажгите электричество, проводите гостей в верхние комнаты, дайте им чаю, вина, черт возьми, запретите им ходить на цыпочках и говорить шепотом, как в склепе. Пусть они разговаривают, смеются, вываливают все новости, и тогда Кленов будет знать, что он здоров, что он у себя, в доме Кленова, в доме веселых, нежных и горячих сердец. Я тоже с удовольствием выпью чаю. Поняли? (Евдокии Семеновне.) Проводите их через террасу туда, наверх. Заведите музыку. Ступайте, ступайте, на улице зима, они замерзнут, и мне придется их растирать спиртом, который пригодится для других целей. (Шуре и Вале.) Женщины, вперед! «Без женщин жить нельзя на свете, нет!» (Выталкивает Евдокию Семеновну, Шуру, Валю.) Скорее, скорее!

Е в д о к и я С е м е н о в н а. Ишь развоевался!

Л а п ш и н. Это и есть метод доктора Лапшина. Метод Фолье для данного пациента не подходит!

Евдокия Семеновна, Шура и Валя уходят. Слышно, как открывается входная дверь, негромкие голоса гостей, голос Евдокии Семеновны: «Не взыщите, я вас через террасу наверх проведу».

П а р о к о н н ы й. Строго вы с ним, доктор, расправляетесь. (Раздевается в сенях.)

З у б к о в с к и й. Павел! Зачем тебя министр вызывает?

П а р о к о н н ы й. На другую стройку переводят.

З у б к о в с к и й. На какую?

П а р о к о н н ы й. Сам знаешь, Гриша.

З у б к о в с к и й. На мою?

П а р о к о н н ы й (разводит руками) . Да.

З у б к о в с к и й. Вместо меня?

П а р о к о н н ы й Похоже на то. Ты куда, Григорий?

З у б к о в с к и й (надевает в рукава шубу) . Дай мне твою машину до города доехать.

П а р о к о н н ы й. Погоди немного, Ярослав проснется, тогда вместе поедем. Поднимемся к гостям наверх?