Исидор Шток - Драмы

З у б к о в с к и й. Были. Не знаю, как она, но я всегда был с ней счастлив. Так вот ради памяти Вики поедем, Ярослав, ко мне на Урал!

К л е н о в. Есть тут доктор Лапшин. Он считает меня дураком. Но он врач, а все доктора считают своих пациентов дураками. А ведь ты не доктор, Гриша. Ты мой старый, любимый друг. Тебе я очень многим в жизни обязан. Зачем же и ты считаешь меня дураком?

З у б к о в с к и й. Ты что, с ума сошел?

К л е н о в. Это я раньше был романтик, а теперь я старый, стреляный волк, журналист, тертый калач. Ведь я же был у тебя на строительстве, я даже знал, что ты приедешь. Я даже ждал тебя. Памятники — ладно! Памятники построят. Не я, так другие! Обязательно построят. Не об этом, не о памятниках сейчас речь пойдет. Коньяку хочешь?

З у б к о в с к и й. Хочу.

К л е н о в (подходит к полке с книгами, снимает книги, за которыми стоит графинчик и рюмки; наливает) . Пей.

З у б к о в с к и й. А ты?

К л е н о в. Бросил.

З у б к о в с к и й. Давно?

К л е н о в. Час назад.

З у б к о в с к и й. Никогда я не считал тебя дураком. Себя — иногда. Сейчас особенно. (Выпивает.) Напрасно обижаешь меня, Ярослав. За дружбу? Ведь мы же с тобой старые друзья? Что бы с нами ни произошло, мы — друзья?

К л е н о в. А что же все-таки произошло?

З у б к о в с к и й. Об этом мы и будем сейчас говорить.

К л е н о в (вынимает из кармана записку, читает ее, прячет) . Я слушаю тебя.

З у б к о в с к и й. Жил да был человек, который строил, учился, ошибался, его поправляли, он снова строил, рисковал, его награждали, на него надеялись, ему верили… Нет, не все гладко у него было в жизни. Иногда так трудно, что казалось, не одолеет. Одолевал. Были у него друзья, были и враги. А как же! Был он резкий, властный, не всегда выдержанный. Может быть, и несправедливый иногда. И вот случилось так, что друзья его разлетелись по свету, а недруги слетелись. И стали они клевать, жаловаться… Стали напраслины возводить, врать, сгущать краски… Тогда оглянулся человек: может быть, и верно, не прав он? А увидел, как стоят построенные им плотины, электростанции, бегут поезда по его дорогам… Нет, подумал он, есть еще правда, есть друзья! Вот и приехал он к другу. Разберись. Если надо, обругай. Но защити.

К л е н о в. И этот друг…

З у б к о в с к и й. Ты. Представитель печати, коммунист, газетчик. Ты, Ярослав Кленов. Я знаю, ты был на стройке, знаю, с кем говорил, у кого материал брал, кто настраивал тебя, кто жаловался, — все знаю. Но выслушай и меня.

К л е н о в. Я же говорю, что ждал тебя.

З у б к о в с к и й. Статья твоя, которую ты писал сегодня, — обо мне?

К л е н о в. И о тебе.

З у б к о в с к и й. А не приехал бы я?

К л е н о в. Приехал бы.

З у б к о в с к и й. О чем же статья?

К л е н о в. Вот об этом самом. Жил да был человек… Строил, учился, ошибался. Но ему доверяли. Любили. Да и как же было не любить его — энергичного, веселого, смелого, самоотверженного… Его сделали большим начальником. И вдруг он решил, что, раз его так любят люди, он действительно лучше всех. Гораздо лучше. Намного лучше. Несравненно лучше. Что бы он ни делал, как бы ни относился к людям, его простят. Ведь он такой энергичный, смелый, самоотверженный… Но шли годы. Энергия, смелость, самоотверженность стали его маской. А под ней…

З у б к о в с к и й. Злоба и коварство?

К л е н о в. Хуже! Равнодушие. И те же люди, которые так его любили, стали его…

З у б к о в с к и й. Ненавидеть?

К л е н о в. Я ведь тоже не верил письмам, жалобам. Меня послала редакция.

З у б к о в с к и й. Меня не было. Тебя окружили мои враги и…

К л е н о в. Ох, как это плохо, Гриша, когда врагами твоими оказываются смелые, принципиальные, честные люди!

З у б к о в с к и й. Кто же они, например?

К л е н о в. Твой бывший парторг Зимин, которого ты выжил со стройки, добился того, чтобы его исключили из партии. Редактор газеты, который получил строгий выговор. Потому что, дескать, удар по тебе — это удар по пятилетке. Коммунисты — строители, участники партийной конференции, секретарь обкома, землекопы, машинист электроэкскаватора Власенко и многие, многие!

З у б к о в с к и й. Так-так… Обиженные, завистники, алкоголики, вроде этого Власенко. Есть у нас такой! Никогда я его не видел. Он завалил своими доносами всех на свете. Дескать, Зубковский злодей! Людоед!

К л е н о в. Враги твои писали, что поручили тебе крупнейшую стройку, а ты решил строить коммунизм методами феодализма. Никого не слушал, людям создал нечеловеческие жилищные условия. Средства, ассигнованные на рабочие поселки, использовал не по назначению. Гнал планы, рубил головы непослушным, выживал неугодных. Не за честное выполнение планов боролся, а за сверхзадания. Как выслужиться хотел… И выслужился. Орден не по праву получил, а за обман. Вот что они писали.