Лев Шейнин: Пьесы

О б е р г. Кто руководил Волконской?

М и х е л ь. Спросите ее. Она мне не говорила.

О б е р г. Вы знаете монашенку — мать Марию?

М и х е л ь. Что может быть общего у еврея с монашенкой? У нее свой бог, у нас — свой.

О б е р г. А княгиню Оболенскую?

М и х е л ь. Что может быть общего у княгини с каторжником?

О б е р г (поднимает трубку) . Приведите Оболенскую.

М и х е л ь. Хоть перед смертью побуду в аристократическом обществе.

Вводят О б о л е н с к у ю. Михель сразу же встает.

О б е р г. Кто разрешил вам встать?

М и х е л ь. Покойная мама. Она говорила: «Сынок, когда входит дама, настоящий джентльмен должен встать». Я не знаю эту мадам. К сожалению, она так прекрасна!

О б о л е н с к а я. Я тоже вас не знаю. И тоже сожалею: вы так галантны.

М и х е л ь. Не удивляйтесь, мадам. Я уроженец великой Одессы, подарившей миру лучших кавалеров, музыкантов и фальшивомонетчиков.

О б е р г. Этот субъект принадлежит как раз к последней категории. (Поднимая трубку.) Введите мать Марию. (Оболенской.) Она вам известна?

О б о л е н с к а я. Что-то не припоминаю.

Вводят м а т ь М а р и ю.

О б е р г. Можете, святая сестра, поздороваться со старыми знакомыми.

М а т ь М а р и я. Кажется, княгиня Оболенская? К сожалению, я не видела вас несколько лет… Нас как-то познакомили… Еще до войны…

О б о л е н с к а я. Возможно, хотя я не помню…

М а т ь М а р и я. Такая молодая и такая красивая!.. (Крестит Оболенскую.) Да спасет тебя Христос, милая!..

О б о л е н с к а я. Спасибо, матушка! (Целует руку матери Марии.)

О б е р г. Это что за нежности?!

О б о л е н с к а я. Мать Мария благословила меня.

О б е р г. А этот тип вам знаком, мать Мария? (Указывает на Михеля.)

М и х е л ь. Тип к вашим услугам, мать Мария.

Мать Мария подходит к Михелю, смотрит ему прямо в глаза.

М а т ь М а р и я. Похоже, иудей?

М и х е л ь. Да, иудей. Но не Иуда.

М а т ь М а р и я. Все люди перед богом равны. И Христос был иудей.

М и х е л ь (Обергу) . Вот видите, мы дали Христа, а не Гитлера. Это две большие разницы, как говорят в Одессе!..

О б е р г. Лучше вспомните, что вы дали этого проклятого коммуниста Маркса!..

М и х е л ь. Судя по тому, как его советские внуки угостили вас под Москвой и Сталинградом, за деда тоже можно не краснеть.

О б е р г. Лемке!..

Стоящий в стороне Лемке подходит.

Двойную порцию…

Л е м к е. Слушаю!..

М и х е л ь. Мать Мария!..

М а т ь М а р и я. Да, брат мой?

М и х е л ь. Мою мать они убили… Благословите вместо нее на смерть.

Мать Мария крестит Михеля.

Спасибо, мама!..

О б е р г. Убрать!..

М и х е л ь. Мы скоро увидимся, герр оберст! Скорее, чем вам кажется!.. Мы встретим вас всем семейством…

Л е м к е выталкивает М и х е л я за дверь.

О б е р г. Вы благословили, святая сестра, преступника, каторжника!.. Всевышний вам этого не простит. (Нажимает кнопку.)

Входит Л е м к е.

Я спрашиваю в последний раз: вы знаете Оболенскую?

М а т ь М а р и я. Я уже сказала. Видела раз до войны.

О б е р г (к Лемке) . Приведите Бердышева… (Матери Марии.) Сейчас вам будет стыдно!..

Л е м к е вводит Б е р д ы ш е в а, которому явно не по себе.

Б е р д ы ш е в. Бон суар!

О б е р г. Подойдите к этим милым дамам, профессор.

Б е р д ы ш е в. Ничего… Я здесь… (Стоит на пороге.)

О б е р г. Вам сказано: подойдите!

Бердышев подходит. Мать Мария и Оболенская пристально смотрят на него. Он опускает глаза.

Профессор, вы видели у матери Марии княгиню Оболенскую?

Б е р д ы ш е в. Гм… В общем… Да…

М а т ь М а р и я. Никогда она не была у меня, никогда!

Б е р д ы ш е в. Я чрезвычайно сожалею, но…

О б е р г. Что «но»?!. Точнее!..

Б е р д ы ш е в. Я видел… Из другой комнаты…

О б е р г. Говорите все!..

Б е р д ы ш е в. Пардон… Через замочную скважину… (Закрывает лицо руками.) Какой ужас!.. Простите меня, мать Мария, простите!.. (Всхлипывает.)

О б е р г. Слюнтяй!.. Так скажите все!.. Скажите, что вы у нее отлеживались по моему заданию… Что вы наш секретный агент по кличке Блондинка!.. Все скажите, мерзавец!..

Б е р д ы ш е в. Да-да, я не выдержал!.. Хотел душу спасти!

М а т ь М а р и я. Сказал Спаситель: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради меня, тот ее сбережет…»

О б е р г. Вот он и донес, что вы укрываете советского офицера. Но мы не спешили. Мы терпеливо ждали… И когда вы послали его в тот ресторан под Тулузой, мы шли за ним. Там и накрыли всю компанию!.. За это, милая Блондинка, мерси… А вот за ваше поведение здесь — концлагерь!.. Лемке, возьмите его!..