Лев Шейнин - Тройка по физике

Ученик шестого класса тринадцатилетний Юра Колесов повесился на том самом узком ремне, которым его выпорол, за три часа до самоубийства, отец — Николай Сергеевич Колесов, работающий мастером на заводе.

Когда поступило сообщение о случившемся, мы выехали вместе с работниками милиции в квартиру Колесовых, проживавших в заводском доме на окраине Москвы. Мальчик уже был снят с петли, и тело его лежало на диване в небольшой, очень чистенькой столовой. В соседней комнате рыдал отец Юры — крепкий ещё человек, с открытым и добрым лицом, теперь искажённым страшным горем.

Он бросился к нам, когда мы вошли в квартиру, крича:

— Это я, я во всём виноват! Я погубил Юрочку! Прошу вас — отправьте меня в тюрьму, скорее отправьте в тюрьму!..

Его жены — матери Юрия — в квартире не было. Её увели соседи, с трудом оторвав от мёртвого сына.

Мы приступили к осмотру места происшествия, а затем начали выяснять подробности случившегося. Юра оставил короткую записку, в которой написал карандашом, косым, ещё детским почерком, такие слова:

“Папочка, прости меня за тройку. Жить больше не хочу. Прощайте, дорогие мама и папа! Ваш Юра”.

Эту записку и тело повесившегося мальчика родители обнаружили, возвратясь домой из кино, куда они пошли после того, как отец наказал Юру.

Порка ребёнка отвратительна сама по себе. Она втройне ужасна, когда приводит к таким последствиям. И вина отца в самоубийстве сына казалась на первый взгляд бесспорной, тем более что он сам об этом кричал. Одним словом, в первые часы пребывания в квартире Колесовых мы, работники прокуратуры и милиции, были склоны винить отца Юры. Сама собой напрашивалась простая и ясная схема — жестокий и грубый отец выпорол мальчика, получившего в школе тройку по физике, и этим довёл его до самоубийства. Налицо все основания привлечь его к уголовной ответственности.

Но дело в том, что жизнь почти всегда сложнее формальной статьи закона, как бы ни был безупречен этот закон. Лаконичный и чёткий текст любой статьи Уголовного кодекса не может предвидеть, охватить и справедливо оценить все случаи правонарушения, его подлинные мотивы и цели, личность правонарушителя, особенности его психики и культурного уровня, душевное состояние, в котором он совершил правонарушение, — одним словом, всё то, что делает каждое преступление и каждого преступника неповторимым, при всей внешней схожести ими содеянного и полной аналогии обстоятельств, методов и последствий преступления.

Вот почему наше уголовное право обязывает и следственные, и судебные органы выяснять не только факт преступления, но и личность человека, его совершившего, выяснять не только то, что говорит против обвиняемого, но и всё, что говорит за него или, во всяком случае, смягчает его вину.

Криминалист, видящий только поверхность случившегося, только внешние формы преступления и ограничивающийся “подведением” под это определённой статьи, наивно полагая, что этим исчерпывается его служебный долг, — менее и хуже всего служит правосудию в высоком смысле этого слова и нередко, даже не сознавая этого, действует против духа закона, а не в защиту его, хотя формально его действия выглядят безупречно: преступление раскрыто, преступник найден, ему предъявлено обвинение по определённой статье, прямо предусматривающей это преступление. А на самом деле происходит в таких случаях как раз то, о чём Ленин писал: формально правильно, а по существу издевательство…

Подавляющее большинство так называемых судебных ошибок связано именно с таким, чисто формальным подходом к делу, ошибок тем более опасных, что заметить и исправить их трудно — ведь со стороны формы в деле всё вроде бы правильно, все процессуальные нормы как бы соблюдены и закон применён точно. Вот откуда взялась горькая и глубокая народная поговорка — судить по совести, а не по закону. Поговорка эта сложилась давно, ещё в царские времена, когда действовали враждебные народу законы. Но в наше время можно сказать — судить и по совести, и по закону, потому что совесть и закон должны не только не противоречить, а, напротив, одна другим подкрепляться.

В результате тщательного расследования дела о самоубийстве Юры Колесова были установлены такие внешние обстоятельства: Юра был единственным сыном в семье Колесова. Он хорошо учился, но, перейдя в шестой класс, начал отставать. Это объяснялось тем, что Юра стал увлекаться спортом и не так старательно, как прежде, готовил уроки. Родителей вызвали в школу и предупредили их о том, что мальчик стал хуже учиться. Отец Юры, привыкший к его школьным успехам, вернувшись домой, “крепко” поговорил с сыном, предупредив его, что если он не наверстает отставание, то будет наказан. Юра обещал подтянуться.