Василий Лоза: Под звон мечей

ХРИСТИАН. Ты — душа Мистагога? Душа. Там — обезглавленная плоть его? Плоть. Что ещё? Дух! Духи наяву — это ненормально. Поверь, я трепещу, когда бы не смертельная болезнь, наверное, с ума сошёл от страха.

МИСТАГОГ. Мне было принципиально лишиться тела — земного узилища, дабы душа освободилась и могла бы говорить с тобой, Христиан. Я, как друид, поклялся не говорить с христианами и сдержал слово, и останусь свят для кельтов. Как бы кто меня ни клеймил, истина ясна, хотя бы и прояснится спустя века. Душа бессмертна, но она отходит к Богу, и только дух остается и бродит по земле, уже не признавая границ, отрицая государство, как самую неудачную из негодных человеческих идей. Чтобы скорее оно отмерло, отпало, как хвост ящерицы, а сама ящерица издохла, государственность надо всемерно укреплять и насыщать, и насытить так, чтоб лопнула и разлетелась по закату мерзкая сыть! Потом наступит свобода. Искренняя свобода! Твоя болезнь неизлечима, государь, и тебе уже не иметь наследников в этой жизни, но хворобу можно залечить, загнать в нору настолько, что перестанешь помнить о ней, живущей в тебе. Вот тирлич, целебная трава из леса Анёрена, её только-только доставили. То принцесса собрала тирлич там, где я указал, она, как смогла, до последнего вздоха, исполняла дочерний долг и Фантош ей в этом помогал.

ХРИСТИАН. До последнего вздоха? До последнего!?

МИСТАГОГ. Вот — тирлич, его приготовит тебе простая служанка из бретонок, через месяц болезнь отступит и забьётся в самый дальний закуток тела. А вот — чаша из коры осины. Кора такова, что не промокает и не впитывает влагу, даже — кровь. Так случилось, Ваше Величество, что тело твоей дочери, принцессы Туга, единственной наследницы, достойной, надо признать, наследницы, смертельно ранено в спину мечом. Её убил Фантош. Из ревности. К Анёрену. К старому барду.

ХРИСТИАН. Мертва?!?

МИСТАГОГ. Ты — истый христианин, ревностный, я знаю, и всё же, король, не в ритуалах дело, не в фетишах, но в истине: ты можешь спасти Туга, вернуть ее к жизни. Если поступишь по канону моей религии: там, в непромокаемой осиновой чаше из леса, кровь твоей дочери, выпей до дна, и она восстанет, воскреснет!

ХРИСТИАН. Пить кровь!??

МИСТАГОГ. Властелин, образно, ты этим занимаешься ежедневно, по долгу службы, сделай это единожды въяве и твоя дочь воскреснет. Твой корень сохранится и даст новые здоровые всходы. Христиан!

ХРИСТИАН. Анёрен? Бард? Это который? Тот самый? Неужели жив? Я не могу! Пить кровь противоестественно!

МИСТАГОГ. Смотри же! Ясно видно? Вот, Анёрен сидит над телом принцессы. Видишь? Она не жива и не мертва. А надо-то всего: выпить кровь до капли и дочь воскреснет, дочь! Христиан, у твоей религии есть способ оживлять людей? Скорее, напротив. Ну? Гляди! Видишь? Там, в чаще, женщину видишь? То Брита, мать Фантоша. Она скоро набредёт на Туга и Анёрена.

ХРИСТИАН. Но там — Углан! Оррер! Кто угодно, но не женщина! И не покойная мать Фантоша, она погибла!

МИСТАГОГ. Кто знает, что вытворит эта женщина.

ХРИСТИАН. Какая женщина?

МИСТАГОГ. Брита. Мать Фантоша. Живая. Шут и палач. Наверное, убьёт со психу.

ХРИСТИАН. Саму её убить, змею! Что за палка? Копьё? Посох? Всё одно — оружие! Вот тебе, зверюга!

МИСТАГОГ. Промахнулся. Копьё воткнулось в землю и Брита просто выдернула его из земли. Наверное, воспользуется как посохом в дороге.

ХРИСТИАН. Господи, где мы, друид, в лесу или в подземелье? Где явь, где химера?

МИСТАГОГ. Ты промахнулся, и Брита идёт к Туга и Анёрену. Убьёт, наверное.

ХРИСТИАН. Я пью, Мистагог! За здоровье и жизнь моей дочери! Но потом ты должен будешь всё объяснить мне, друид, ладно? Воскресни, дочь!

МИСТАГОГ. Дурно? Смешение религий — коктейль для дубленого желудка.

ХРИСТИАН. Дочь моя!?

МИСТАГОГ. Не торопи события, они же не торопятся, потому и происходят, несмотря ни на что, а торопыг человеков проносит мимо сути. Теперь молчи, мой друг и государь, и только наблюдай. Ты сам накаркал, ворон, меня себе советником, а я — человек дела. Глянь, видишь, там — охотники. Это — люди Лайдака. Они расставили сети на дичь, и сейчас она им попадётся. Удивлён, Христиан, что реальный посох влетел в видение и натурально воткнулся в землю? Если бы ты только мог понять, насколько видимое — неправда, и насколько правда видима. Философия — болтовня, однако, и Сын Божий есть Слово, не так ли? Но если бы ты знал, что есть тот посох! Анёрен!

Является Анёрен.

АНЁРЕН. Ага, друид, не выдержал, заговорил! Что, Мистагог, она мертва?