Драмы и комедии

М и к о л о в ы д р у ж к и (поют, отвечая на реплику Павлины) .

П ы т л е в а н ы й (поющим) . Благодарю, дружки, что не даете в обиду меня и наш колхоз. С вашей подмогой мне легче речь вести. (Возвращаясь к роли свата.) Есть в этой хате мать нашей молодой, что ночей не спала, дочку растила, добру учила, — Авдотья Захаровна Вербицкая. Мы ее поздравляем — караваем наделяем. (Ставит на тарелку чарку подкрашенной водки и кладет ломоть каравая.)

Д р у ж к и (поют) .

А в д о т ь я (встает) . Вот тут почти что все люди молодые. Многие из вас не помнят, какой такой раньше каравай был. Теперь это, можно сказать, забава, чтобы людей добрых словом уважить, стол украсить. А в старые годы так молодой приданое собирали. Каждый клал на тарелку что-нибудь, а отец — сколько сторговался при сватанье. Вот и на моей свадьбе было: положил отец на тарелку тридцать рублей, а свекор пересчитал: «Э, говорит, сват, ты мне десяти рублей недодал. Тряси, говорит, карман, а то ничего не будет». А отец и эти едва собрал. Так что же вы думаете? Свадьба расклеилась. Свекрова родня из-за стола встала. Как мой покойник Рыгор ни упрашивал свекра, а к тому и не подступись. Так уж дядя мой, кузнец, сбегал домой и доложил за отца десять рублей. Тогда только свекор опять за стол сел. Хорошо, дивчата, что вам теперь не нужно никакого приданого. Были бы руки золотые да совесть чистая. Прости, доченька, что и я тебе приданого на тарелку не кладу. Вот твое приданое — на груди у тебя. К нему никакой приплаты не надо. Живи, доченька, красуйся. Да будет славной и счастливой доля твоя женская, как была девичья. А я хочу одного: кабы мне еще немного пожить да деток твоих понянчить.

Настя встает и целует матери руку, а мать целует ее в лоб, целуются в губы, и, расчувствовавшись, обе вытирают глаза платочками.

За счастливую долю молодых! (Выпивает, берет свой ломоть каравая и идет на место.)

Микола встает и целует ей руку.

П ы т л е в а н ы й. Есть у нашей молодой отец посаженый.

Д р у ж к и (перебивают) .

(На другой мотив.)

А в д о т ь я. Не надо жалобных песен, не омрачайте праздника.

П ы т л е в а н ы й. Есть у нашей молодой отец посаженый, человек заслуженный, с каким она урожай подымала, славу добывала, — председатель лучшего в районе колхоза «Светлый путь» Иван Михайлович Тумилович. Мы его поздравляем — караваем наделяем.

Т у м и л о в и ч (подходит к Пытлеваному и берет с тарелки чарку) . Я еще не заслужил чести стать отцом такой дочки. Просто не дорос… годами не вышел. Но если мне уж выпала такая честь, то я от всего сердца желаю счастливой доли этой моей дочке, как своим родным детям. Позволь, Настенька, поцеловать тебя, как родную сестру. Пусть уж жених не обижается. Коль не может перенести, пусть отвернется на время.

М и к о л а. В самом деле, обидно сидеть да глядеть, как чужие дядьки возле молодой увиваются.

Г о с т ь я. И правда, разве это не насмешка! Напротив посадили и столом отгородили.

П а в л и н а. Близок локоть, да не укусишь!

Тумилович подходит к Насте и целует ее. Потом выпивает чарку, берет ломоть каравая и идет на место.

П ы т л е в а н ы й. Есть у нашей молодой свекор с бородой, молодого отец родной, конюх знатный — Симон Максимович Верас. Мы его поздравляем — караваем наделяем.

С т а р ы й В е р а с. Ну, что ж мне сказать… Как я погляжу — мой хлопец не промах: выбрал себе дивчину в пару — и работница и славу заимела с молодых лет. Правда, горда немного, но и мы не последние люди в колхозе, у нас тоже кое-какие заслуги есть, так что одно за другое сойдет. Тебе, может, доченька, наговорили про меня всяких страхов. Правда, человек я серьезный, любому коню могу норов сломить… Но с людьми я всегда по-людскому, так что ты меня не бойся. Лишь бы ты меня за бороду не брала, а я не обижу. Всей душой рад тебя в свой дом принять.