Драмы и комедии

Т а н я. Мне их жалко было. И на фашистов злость. Тогда я и поклялась завязывать галстук каждый день на пять минут, пока наши не вернутся.

А л е н а. Сними да спрячь, говорят тебе.

Т а н я. Еще… (смотрит на часы) две минуты.

А л е н а. А если немец придет?

Т а н я. А я ему в рыло.

А л е н а (смеется) . Глупыш ты, как я погляжу.

Заслышав стук в передней, Таня убегает в соседнюю комнату. Оттуда высовывается ее голова.

А л е н а (раздвигает портьеру) . Это ты?

Б а р у т а (входит и дает ей сверток) . На, студень приготовишь.

Т а н я. Студень, студень! (Хлопает в ладоши.)

А л е н а. Бедное дитятко. Словно в глаза никогда не видела такого лакомства. (Разворачивает газету и достает говяжью ногу с копытом.)

Т а н я. Оно вкусненькое.

А л е н а. Нынче и картошка в мундире вкусненькая. (Мужу.) Заработок подвернулся?

Б а р у т а. Вагон дров разгрузили втроем.

В и к а (входит) . Что здесь за радость такая?

Б а р у т а. Большая радость: коровье копыто раздобыл.

А л е н а. А говядину фашисты жрут.

Б а р у т а. Целыми эшелонами вывозят. Наблюдал сегодня.

А л е н а. Разве мы думали когда-нибудь, что добро, нажитое нашим трудом, достанется черту лысому!..

Б а р у т а. Обида. Обида великая. Ну погодите! Придет и на них погибель.

Т а н я. А Вика…

В и к а. Что — Вика?

Т а н я. Ты ведь им служишь.

В и к а. А что бы ты ела, если б я не служила?

Т а н я. Мама, ты мне не давай того пайка, что она приносит. Я есть не буду.

А л е н а. Таня! Ты что это говоришь!

Т а н я (Вике) . Комсомолка, как тебе не стыдно!

В и к а (обиженная до слез) . Папа, объясни ты этой дурочке.

А л е н а. А как Вику в Германию хотели угнать, небось плакала.

Б а р у т а. Ты, Танюша, зря Вику обидела. Она не фашистам служит, а людям. Больных лечит.

Т а н я. Полицаев она лечит.

Б а р у т а. Ничего не поделаешь, приходится и полицаев. Да ведь их там единицы, а большинство наши, советские люди.

В и к а. Папа, может быть, и для тебя нехорошо, что я работаю?

Б а р у т а. Я бы тебе сказал.

В и к а. Твои товарищи могут плохо подумать о тебе. Лучше, если я не буду считаться твоей дочерью.

А л е н а. Как это?

В и к а. Я — ваша квартирантка. Так будет лучше.

А л е н а. Бог знает, что ты выдумываешь.

Б а р у т а (подумав) . Может, и лучше. И не в тебе тут дело. Я ведь тоже сложа руки сидеть не буду. И всякое может случиться. Вдруг меня схватят. Тогда и вас потянут как родственников. А так я — чужой человек. Квартирант, как ты сказала. А хозяйка квартиры — вот она: Алена Степановна Примакович. Кстати, и фамилии у нас разные.

Т а н я. А я кто?

А л е н а. А ты моя дочь.

Т а н я (Баруте) . А как я тебя буду звать?

Б а р у т а. Ну, как… Зови, например, дядя Микита.

Т а н я. Микита! Смешно как!

Б а р у т а. Это для чужих. Кличка такая.

А л е н а (невесело) . Вот мы и чужими стали. Пойдем, Танюша, поможешь мне картошки начистить.

А л е н а и Т а н я уходят.

В и к а (подходит к Баруте и обнимает) . Папочка мой! Ты не обижаешься, что я отреклась от тебя?

Б а р у т а. Не твоя вина. Да оно и лучше так. Мы ж договорились.

В и к а. Не печалься, папочка. Теперь ты мне еще роднее. (Целует отца и уходит.)

Г о л о с (за окном) . Пилы нарезать! Бритвы, ножницы точить! Пилы нарезать! Бритвы, ножницы точить!

Открывается дверь.

Г о л о с (в передней) . Может, ножи поточить требуется?

Б а р у т а (раздвигает портьеру) . Заходите сюда.

Входит Р у н е ц с точилом.

Б а р у т а. Нож совсем иступился. (Дает Рунцу нож.)

Рунец начинает точить. Украдкой наблюдают друг за другом.

Вам что, не удалось уехать? Или нарочно остались?

Р у н е ц (уклончиво) . Так получилось. (Пробует пальцем лезвие ножа.) А сам работаешь где-нибудь?

Б а р у т а. Нигде.

Р у н е ц. Так мы твое заявление и не успели рассмотреть.

Б а р у т а. Еще рассмотрите.

Р у н е ц. Может, ты хотел бы обратно взять, да его с партийным архивом увезли.

Б а р у т а. А зачем его брать назад?

Р у н е ц. Всякое бывает. Власть переменилась.

Б а р у т а. Совесть моя не переменилась.

Р у н е ц. И то хорошо.

Б а р у т а. А что плохо?

Р у н е ц. Да кое-кто хочет в укромном уголке отсидеться.

Б а р у т а. Это ты про меня?

Р у н е ц. Про некоторых.

Б а р у т а. Так ты некоторым и говори.

Р у н е ц. Обиделся? Такая обида мне нравится.

Б а р у т а. Коммунист я молодой. Жду, что мне скажет кто постарше.

Р у н е ц. Основное указание — уничтожать врага. А как — это мы сами должны решать. Есть слухи, что в области действует обком партии, ставший подпольным. Дей-ству-ет, понимаешь? Нам, может, не скоро удастся связаться с обкомом и ЦК, но это не значит, что мы должны сидеть сложа руки.