Николай Эрдман - Мандат

Настя.Как – не снимали? Да разве вы, Иван Иваныч, вообще-то, в горшке живете?

Иван Иванович.Временно-с принужден. Но где же лапша моя, Анастасия Николаевна?

Настя.Вы прежде с нее, Иван Иваныч, грязь тряпочкой оботрите.

Иван Иванович.Наоборот, Анастасия Николаевна, чем боль­ше, тем лучше. Пусть беспристрастное правосудие увидит, как бывшие домовладельцы втаптывают в грязь трудолюбивого обывателя посредством молочной лапши.

Настя.Куда же вы в таком виде, Иван Иваныч?

Иван Иванович.В милицию, Анастасия Николаевна, в ми­лицию. (Уходит.)

Настя одна.

Настя.В милицию. Иван Иваныч! Иван Иваныч! Ушел! Ясно, что человека в таком головном уборе из милиции обратно не выпустят. (Убегает.)

Варвара Сергеевна.

Варвара Сергеевна.Шарманщик!

Входит шарманщик.

Варвара Сергеевна.Входите. Входите! Становитесь вот к этой стенке и играйте, пожалуйста. Ну что же вы?

Шарманщик.Мне, конечно, наплюнуть, но только я лучше на двор пойду, а вы меня в форточку послушаете.

Варвара Сергеевна. Что?

Шарманщик.Я трепаться, сударыня, не люблю, а только у меня музыка для свежего воздуха приспособлена.

Варвара Сергеевна.Это не что иное, как просто жуль­ничество. Зачем вы раньше со мною уславливались?

Шарманщик.Я думал – у вас именины или еще пьянство ка­кое-нибудь, а так, один на один, я в жилом помещении играть не согласен.

Варвара Сергеевна.Но поймите, что мы выживаем.

Шарманщик.Я вижу, что вы выживаете. Нынче очень много лю­дей из ума выживают, потому как старые мозги нового ре­жима не выдерживают.

Варвара Сергеевна.Мы вовсе не из ума выживаем, а жильца.

Шарманщик.Ах, жильца, ну это дело другое. За что же вы его, сударыня, выживаете?

Варвара Сергеевна.За то, что он хулиган. Можете себе пред­ставить, он из меня девушку до конца моей жизни делает.

Шарманщик.Да ну?! Как же он из вас, сударыня, девушку де­лает?

Варвара Сергеевна.Вы, наверное, не заметили, что я неве­ста. Так вот, я невеста! Ну а брат мой, Павел Сергеевич, нын­че мне утром на этого жильца ультиматум поставил. Если ты, говорит, из квартиры его не выживешь, ты у меня из деви­ческого состояния не выйдешь.

Шарманщик.Ну это, конечно, обидно, потому что девическое состояние вроде собаки на сене: ни себе, ни людям.

Варвара Сергеевна.Именно. Вот мы с маменькой и решили его пением выжить.

Шарманщик.Так. Вы какую музыку больше обожаете?

Варвара Сергеевна.Церковную.

Шарманщик.У меня, барышня, инструмент светский, он церков­ной музыки не играет.

Варвара Сергеевна.Ну играйте, какую умеете, только по­громче.

Шарманщик играет, Варвара Сергеевна поет. Голос Насти:«Потерпите минутку, я сейчас!» Вбегает Настя.

Варвара Сергеевна, шарманщик, Настя.

Настя.Батюшки, живая, смотри, живая. Мать Пресвятая Бого­родица, как есть живая!

Варвара Сергеевна.Кто? Кто? Кто живая? Кто живая?

Настя.Да вы, Варвара Сергеевна, живая, как, ей-богу, живая.

Варвара Сергеевна.Ты что, рехнулась или с ума сошла?

Настя.Да как же, Варвара Сергеевна, я сейчас с нижней кухаркой на кухне стою, а она мне и говорит: «Никак, говорит, вашу Варвару Сергеевну режут, потому что она не своим голосом кричит».

Варвара Сергеевна.Как это не своим голосом, во-первых, у меня свой такой голос, а во-вторых, ты дура. Ну, хватит с тебя разговоров, танцуй.

Настя.Чего? Это?

Варвара Сергеевна.Танцуй, говорю!

Настя.Я, барышня, танцами не занимаюсь.

Варвара Сергеевна.Как не занимаешься? Если ты к нам на всякую черную работу нанялась, то ты не имеешь полного пра­ва отказываться, раз тебе говорят танцуй, то, значит, танцуй. Играйте, играйте, милостивый государь. Пойте, пойте сильней. Что же я такое делаю. Стойте, стойте, стойте скорей. Настя, пойди-ка сюда. Понюхай меня, я не выдохлась? Ну! Что? Как? Пахну?

Настя.Немного пахнете.

Варвара Сергеевна.Ну слава богу. А то ведь от этих танцев из меня весь аромат после парикмахерской улетучиться мо­жет. А я его для Валериана Олимповича берегу.

Шарманщик.Я думаю, что он теперь, наверное, укладывается, сударыня, потому я даже запрел.