Алекс Тарн - Диббук

Сендер (испуганно) . Ханан! Ханан! Что с тобой! Эй, люди, помогите! Ханан!

Первым подбегает Энох, прикладывает ухо к груди юноши. 1-ый старик поднимает с земли книгу, выпавшую из рук мертвого Ханана.

Энох. Он мертв! Ханан мертв!

Сендер. Как это «мертв»? В такой день! Как это можно…

Энох (горько) . С ангелом смерти не поторгуешься, реб Сендер…Ой, горе нам, горе! Ханан мертв!

1-ый старик (читает) . «Книга ангела Разиэля»… Ах!.. (отбрасывает книгу, как ядовитую змею) Вы только посмотрите, что он читал перед смертью!

2-ой старик. Ситро Ахро! Ситро Ахро! Другая сторона! Храни нас, Господь…

Конец первого действия

Интерьер дома Сендера. Большая гостиная и отделенная от нее стеной комната Леи. В гостиной висит большое зеркало, стоят массивные часы с боем. На часах — около восьми вечера. В комнате Леи полумрак, видна только неподвижная фигура девушки — она сидит спиной к зрителям, лицом к стене. В гостиной горят керосиновые лампы. Входят Сендер и Энох.

Сендер. Прямо и не знаю, как ей сказать…

Энох. Так и скажите, реб Сендер. Правду скажите.

Сендер (неловко) . Вы, может, не знаете, реб Энох, но два года назад, когда Ханан жил еще здесь, он просил у меня Леиной руки. Понимаете, юношеское чувство, ничего особенного, но все-таки…

Энох. Я знаю.

Сендер (удивленно) . Знаете?

Энох. Как же такое скрыть, реб Сендер? Да и не только я — все местечко знало, а то и вся округа.

Сендер. Господи, какой ужас. Вся округа!

Энох. Да почему же «ужас»? Вот вы и сами давеча говорили: было и прошло.

Сендер. Так-то оно так… Но все-таки неприятно, когда в твоих домашних делах чужие копаются. И что же говорили?

Энох (пожимая плечами) . Да то и говорили, что вы сами сейчас сказали: юношеское чувство, случается. У молвы, как известно, язык без костей. Но уж больно Ханан был достойным молодым человеком, а Лея — достойной девушкой, чтобы кто-либо осмелился даже намекнуть на что-то еще.

Сендер (нерешительно) . А про меня? Что про меня говорили?

Энох. С пониманием, реб Сендер, с пониманием. Какой отец не хочет счастья для своей дочери! Особенно, для такой красавицы и умницы, как Лея. Что и говорить, Ханан, да будет благословенна память о нем, был очень талантлив. Из таких юношей вырастают великие цадики. Но и жить рядом с большим талантом нелегко.

Сендер (благодарно подхватывает) . Вот-вот! Золотые слова, реб Энох. Не верьте тому, кто-то нашептал вам, будто я отказал Ханану из-за денег. Вы ведь не поверите подобной клевете, правда? Не поверите?

Энох (напряженно) . О чем речь, реб Сендер… Я ведь вас не первый год знаю.

Сендер пристально смотрит на Эноха, вздыхает, проводит рукою по лбу. Он выглядит подавленным и растерянным. Часы отбивают время.

Сендер. Восемь… Реб Энох, я хотел бы попросить вас об одном одолжении… Не могли бы вы поприсутствовать при моем разговоре с Леей… поддержать, что ли? Дело ведь, хоть и прошлое, но деликатное.

Энох (с сомнением) . Даже не знаю… А почему бы вам не привлечь к этому разговору Фраду? Женщина она умная, бывалая.

Сендер. Видите ли, реб Энох… с некоторых пор Лея избегает откровенно разговаривать с домашними. Даже с Фрадой.

Энох. С некоторых пор… нетрудно догадаться, с каких именно пор, реб Сендер.

Сендер. Боже мой, Боже… не надо, не надо!

Сендер отходит к окну. Энох стоит, глядя в пол. Видно, что он испытывает противоречивые чувства — от жалости, до гнева и презрения. Наконец, жалость побеждает. Энох делает неловкий жест в сторону Сендера.

Энох. Хорошо, реб Сендер, будь по-вашему. Пойдемте к Лее.

Сендер (радостно) . Огромное вам спасибо, реб Энох. Огромное. Никогда не забуду. Сендер, знаете, в долгу не останется. Спасибо. Огромное спасибо. Вот сюда, реб Энох, в эту дверь. (понижает голос) Я только постучу и зайдем. Только вы первый, ладно?

Сендер и Энох останавливаются перед дверью, которая ведет в комнату Леи. Лея попрежнему неподвижно сидит спиной к зрителю. Сендер стучит в дверь — безответно, Лея даже не шевелится. Он пробует постучать снова — с тем же эффектом. Сендер и Энох тревожно глядят друг на друга.

Сендер (шепотом) . Что делать?