Борис Акунин - Зеркало Сен-Жермена

Томский( поворачивается спиной ): А теперь вон отсюда.

Пыпа поспешно ретируется, а за ним и телохранители .

Клавка: Круто, Вовик! Кул!

Томский немедленно подлетает к ней и начинает целовать руку, постепенно продвигаясь все выше.

Клавка: Вон ты какой! А, пропадай все пропадом. Была я дурой, так дурой и проживу. Зато с кайфом! Хрен с ним, с бартером. Вези, Вовчик, в твое Отрадное! А хочешь ко мне, на улицу Десятилетия Октября? Ближе ехать.

Томский( мечтательно ): Десятилетие октября! Какое поэтичное, декадентское сочетание! Видно, октябрь был какой-нибудь особенно памятный?

Клавка( ласково ): Эх ты, поселок городского типа. Чему тебя только в школе учили. Ничего, я сделаю из тебя человека. Будет тебе и «Декамерон», и «Пигмалион», в одном флаконе.

Треплет Томскому чуб, потом берет за руку и решительно ведет к выходу.

Свет гаснет.

Занавес.

Конец первого действия

(1901 год)

Кабинет Томского, в который вернулась вся мебель. У стены три огромных щита, завешенных драпировками. Через открытую дверь доносятся трели балалайки, лирически исполняющей что-нибудь из репертуара Газманова или группы «Любэ».

Входят Вован и Солодовников.

Солодовников: Почтеннейший Константин Львович, после ошеломляющего успеха ваших сушеных картофельных чистков я готов поверить во что угодно. Можете рассчитывать на неограниченный кредит.

Вован: «Чистков», блин! Чипсов! Тормозной ты какой-то. Веник.

Солодовников( сухо ): Константин Львович, я, кажется, просил называть меня по имени-отчеству. Мне не по душе ваше гусарское амикошонство. Я вам не «Веник», а Вениамин Анатольевич.

Вован: Ладно те, Толяныч. Не гноись. Ну, давай, показывай постеры.

Подходят к задрапированным щитам .

Солодовников: Вот-с, как вы распорядились. Рекламные панно для новых направлений нашей коммерции.

Сдергивает драпировку с первого постера. На нем изображены хлыщ в канотье и барышня в шляпке с цветочками, любовно взирающие на булку с колбасой. Кружок колбасы весь в черных точках. Внизу слоган: «НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ВЫБИРАЕТЬ МАКЪ-КОЛБА-СЕРЪ!»

Вован: А это че за крапчик? Мыша что ли нагадила?

Солодовников: Это мак. Ведь он же МАК-колбасер.

Вован( вздыхает ): Ты бы еще изюму в свою «собачью радость» насовал. Ладно, схавают. Народ у вас небалованный. Дальше гони.

Солодовников открывает второй щит. На нем изображен длинноволосый, бородатый мужичонка, восседающий на царском троне. На переднем плане стеклянный цилиндр моментальной лотереи. Слоган: «ЧУДО-ЛОХМОТРОНЪ. ПОДХОДИМЪ И ВЫИГРЫВАЕМЪ»

Солодовников( горделиво ): Ну как?

Вован( чешет загривок ): В принципе нормально. Хоть и по наглому Типа «кидаем одних колхозников». Может, лучше какого-нибудь городского фраера намалевать?

Солодовников: Уверяю вас, Константин Львович, это именно то, что нужно. Рассудите сами. Сия картина говорит, что любой лохматый при помощи нашего чудо-аппарата может воссесть на трон удачи. Отсюда и название: ЛОХМОТРОН. Правда, были трудности с цензурой, которая усмотрела в этой аллегории неуважение к самодержавности, но барашек в бумажке поблеял и ничего-с, разрешилось.

Вован: С мусорами перетерли?

Солодовников: С околоточными? А как же-с. По двадцати пяти процентов с каждого лохмотрона. Все цивилизованно.

Вован: Молоток, Толяныч. А тут чего? ( Показывает на третий щит .)

Солодовников открывает третий щит. На нем танцующая восточная красавица в чадре, шальварах, с обнаженным животом. Слоган: «ПIПЪ — ШОУ. ВСЕГО ПЯТИАЛТЫННЫЙ! МЫ ПОКАЖЕМЪ ВАМЪ ВСЕ!»

Солодовников: Вот с Зюлейками, Константин Львович, вышла незадача.

Вован: Че?

Солодовников: Почти полное фиаско.

Вован: Че? Толяныч, ты можешь по-русски?

Солодовников( трет висок, щелкает пальцами ): Облом вышел с Зюлейками. Консистория ни в какую. Срам, говорят, и неподобие. Две тысячи на храмы божьи пожертвовал вот, разрешили пупки заголять, а дальше ни-ни.

Вован: Самодержавие, блин. Козлы застойные! Слышь, Толяныч, вот ты бы отстегнул пять алтын, чтоб на бабий пупешник поглазеть?