Дэвид Хэйр - Голубая комната

Модель (смотрит на него) . Ты ведь женат, да?

Политик. Почему ты так решила?

Модель. Мне так кажется.

Политик. А если и женат, то что?

Модель. А чем ты занимаешься?

Политик. Я политик. Помогаю управлять страной.

Модель. Ясно…

Политик. Тебя беспокоит, что ты занималась любовью с женатым мужчиной?

Модель. С чего это должно меня беспокоить?

Политик. Ты помогала ему обманывать его жену.

Модель. А ты уверен, что твоя жена тебя не обманывает?

Политик (смеется) . Уверен.

Модель. Откуда такая уверенность?

Политик. Просто это маловероятно.

Модель. Боюсь, ты ошибаешься. Если она хоть немного похожа на женщин, которых я знаю…

Политик. Ты ничего не знаешь. И ни черта не соображаешь. Зачем тебе что-то знать? Зачем тебе вообще думать?

Последнюю фразу он кричит. Вообще он явно не в себе.

Модель. Ты вроде говорил, что неженат.

Политик. Женат я или нет, тебе это знать не обязательно. Я живу в другом мире, о котором ты ничего знать не можешь.

Пауза. Он немного приходит в себя.

Модель. Я не знала, что ты женат. Я просто болтала с тобой. Понимаешь, просто болтала.

Политик. Это моя вина. Никогда раньше не пробовал таблетки. (Он подходит к дивану и присаживается рядом с ней) . Послушай, я хочу увидеть тебя еще.

Модель. Неужели?

Политик. А почему нет? Но для меня это непросто. Мы должны кое о чем договориться. Я не могу постоянно следить за тобой.

Модель. Это уж точно.

Некоторое время он пристально смотрит на нее.

Политик. Я не говорю о моральной стороне дела. Меня это не волнует. Но я должен быть очень осторожен. Наша пресса хуже голодного крокодила. И на нее нет совершенно никакой управы. Я должен быть осторожен в смысле… гигиены. Прости, что говорю это тебе, но это так. И поверь, это далеко не излишняя предосторожность.

Она молча смотрит на него

Политик. Я мог бы снять квартиру. Ты сможешь там жить. Одна, если хочешь.

Он улыбается

Политик. В следующий раз мы встретимся в другом месте.

Модель. Возможно.

Политик. Где нам никто не помешает… Послушай, Келли, я даю тебе шанс зажить собственной жизнью.

Она не отвечает.

Политик. Ни от кого не зависеть.

Она молчит

Политик. Разве не об этом мечтают все женщины?

Студия в богемном районе города. По всюду разбросаны книги, компакт-диски. Письменный стол завален бумагами. В задней части сцены пианино. Шторы приспущены, поэтому в комнате царит полумрак. Драматург (ему немного за тридцать) открывает дверь и впускает Модель.

Драматург. Ну, как тебе?

Модель. Великолепно. Правда, я ничего не вижу.

Драматург. Это не страшно. Глаза скоро привыкнут. Твои прекрасные глаза.

Целует ее в глаза

Модель. Боюсь, мои прекрасные глаза не успеют привыкнуть. Я сейчас ухожу.

Драматург (пропускает ее слова мимо ушей) . Давай зажжем свечи. Несколько лет назад у меня отключилось электричество, и я подумал, а зачем оно мне, электричество? Что может быть лучше волшебного света свечей? (Он зажигает свечи в канделябре и любуется достигнутым эффектом. Жестом приглашает ее присесть на кушетку) . Присядь. Если хочешь, можешь вздремнуть.

Модель. Я не устала. Ты споешь мне песню?

Драматург. Непременно. Я сам ее сочинил.

Модель. Сам? А я думала, ты журналист.

Драматург. Господи, откуда ты это взяла?

Явно недовольный, он присаживается на стул у пианино

Модель. Ты сам говорил.

Драматург. Боже праведный!

Модель. На вечеринке ты сказал, что ты писатель. Разве журналисты не писатели?

Драматург. В той же степени, в какой крысы — животные.

Она кивает на стол с компьютером,

Модель. И для этого у тебя компьютер?

Драматург. Да, но я им не пользуюсь. Для меня самое главное — ощущать, как перо соприкасается с бумагой.

Модель. Ясно… Ты обещал спеть песню, которую сам сочинил.

Драматург. Я сказал, что сам ее сочинил?

Модель. Во всяком случае, так мне послышалось.