Пьер Бомарше - Бомарше — Лекуантру, своему обвинителю.

Если бы подобное письмо исходило от какого-нибудь вражеского правительства, уж мы бы над ним потешились вдоволь! В какой восторг пришли бы от удовольствия наши льежские газетчики! Так и вижу редактора, который ходит гоголем в восхищении от собственного остроумия. Он напоминает мне того дворянина-охотника, который, желая выставить напоказ свою осведомленность в мифологии, назвал кобеля Тизбой , а суку Пирамом [50] …назвал кобеля Тизбой, а суку Пирамом… — Античное сказание, увековеченное в одной из «Метаморфоз» Овидия, рассказывает о трагической любви девушки Тизбы и юноши Пирама. и ходил перед нами гоголем . Наберитесь терпения, я назову вам имя этого мудрого чиновника.

(Письмо.)

« Действительно ли Вы, совместно с генерал-майором Лаогом, проверяли… и были ли Вами перевязаны и опечатаны ящики» (всё в апреле).

Следуя распоряжениям, которые были даны, как я говорил выше, двадцатого сентября и вручены двенадцатого октября гражданину Мольду мною, уполномоченным на это г-ном Лебреном .

(Письмо.)

«И если Вы осуществили эту проверку, я прошу Вас воздержаться от какой-либо дополнительной проверки».

Воздержаться от проверки, уже осуществленной и законченной? Во всем этом поражает точность и, я сказал бы, очаровательная осмысленность.

(Письмо.)

«Если же, напротив, на Вас подобное задание не было возложено и Вы этой операции не выполняли, Вы не должны сейчас ничего предпринимать».

С какой стати г-ну де Мольду что-либо предпринимать, если это задание не было на него никем возложено? Он посланник Франции, который ничего не делает без указаний свыше, к тому же генерал-майор (я возвращаю звание по принадлежности: слишком долго им украшали моего друга , который никогда на него не претендовал).

Вернем также честь создания этого письма тому, кому она принадлежит по праву, ибо г-н Паш только подписал его. Г-н Лебрен, досконально знающий предмет, прочел это письмо и переправил его нам, нимало не заботясь о том, есть ли в нем здравый смысл; а мы говорили, читая: «Что, они окончательно, что ли, разумом помутились, все эти начальники и чиновники?»

Я повергаю себя к вашим стопам, о граждане законодатели! И прошу снисхождения к тому, что вынужден входить в подробности, столь смехотворные! Но они настолько присущи также и доносу , который побудил вас издать против меня декрет , что я полагаю их делом одной руки!

А вы, мой обвинитель ! Простите мне, или, вернее, будьте мне благодарны, если я докажу Конвенту , что эти подложные документы не ваших рук дело; что вы были введены в заблуждение, гнусно обмануты теми, кто удалил меня из Франции только для того, чтобы безнаказанно убить. Вот факты!

Я специально поручил моему управляющему, моему поверенному в делах, не отставать от г-на Лебрена , добиваясь от него ответа на мои четыре письма, посланных одно за другим. Он написал мне, что ему не удалось ничего вытянуть из этого министра ни по поводу запаздывающих ответов, ни по поводу обещанного залога; что он постоянно наталкивался на те же препятствия, с которыми раньше встречался я сам! Дело дошло до того, что, желая избавиться от моего человека и не дать при этом рухнуть черному замыслу, который он лелеял, г-н Лебрен направил настойчивого просителя к некоему г-ну дю Бретону , в канцелярию военного министерства; этот последний, после того, как он, в свою очередь, несколько раз направлял его с отменной учтивостью в разные кабинеты, которые оказывались не в курсе дела, адресовал его, наконец, к некоему г-ну Г. Но предоставим моему поверенному, как человеку, с которым все это произошло, рассказать самому нелепую сцену с этим г-ном Г. Вот его письмо.

«Этот г-н дю Бретон , — говорит он, — кончил тем, что адресовал меня к г-ну Г., в чьей приемной я натолкнулся на целую толпу людей, которые должны были быть отпущены до того, как подойдет мой черед. Наконец я проник в его кабинет.

Несколько удивленный безумным видом этого человека, я, чтобы убедиться, что это действительно тот, кто мне нужен, начал с вопроса, имею ли я честь говорить с г-ном Г. Он, свирепо глядя на меня, весь вспыхнув и сжав кулаки, ответил громовым голосом, выражавшим бешенство: «Ты не имеешь чести, я не господин, мое имя Г.».

Смущенный подобным приемом, я готов был уже убежать; но, сочтя, что он лицо не слишком важное, и желая непременно выполнить поручение, я хладнокровно ответил ему: «Прости, гражданин, если я не так повел речь; но прими во внимание, что мы, люди начала века, не можем свыкнуться в одну секунду с нелепым языком его конца. К тому же ты, по-видимому, одержим желанием, чтобы с тобой говорили на «ты»? Могу ли я побеседовать с тобой с глазу на глаз? Меня к тебе направил министр, которого зовут Лебрен , чтобы выяснить, как обстоит дело с залогом, многократно обещанным господину Бомарше. Ему уже не раз давали слово, а толку все нет. Таков мой вопрос, можешь отвечать». — «С кем я говорю?» — « С Гюденом [51] Брат литератора. — (прим. автора). , поверенным в делах упомянутого лица, которое ждет от тебя положительного ответа».