Лопе де Вега - Том 3

Славная забава!
Но где достать костюм без лишних трат?

Я был в Севилье и привез наряд
Для Паблоса.

Затейники вы, право!

Для самоцвета, значит, есть оправа!
Где мы шута оденем?

У меня.
Но все испортить может болтовня.

Друзья, секрет! Мы нимфу одурачим!

Да и тебя мы, дурня, околпачим!

Но как же ты, меня любя,
Могла ей выдать нашу тайну?

Да, выдала — и не случайно:
Я ненавидела тебя,
Я думала — с тобой другая…

О как могла подумать ты…

Ты обманул мои мечты,
Ты не писал…

Ах, дорогая!

Недели шли, и, наконец,
Я отомстить была готова:
Хотела полюбить другого,
Пойти с Хуаном под венец.
Мне дон Хуан остался верен,
И, эту преданность храня,
Как прежде, любит он меня
И до конца любить намерен.
Но ты вернулся, милый друг,
И все, что было здесь, померкло,
Хуана я опять отвергла,
Ты — мой возлюбленный супруг.

Фульхенсия! И ты жила бы
С тем, с нелюбимым?

Может быть,
Пришлось бы мужа полюбить.
Ведь женщины, ты знаешь, слабы.
К тому ж Октавио, мой брат,
Дал обещание Хуану,
Что я ему женою стану,
Но он теперь и сам не рад:
Мой неудачный покоритель
Совсем разгневался, видать,
И завтра Селию отдать
Грозится в женскую обитель,
Коль брат нарушит свой обет.
Недаром страх мне душу гложет!
Ведь брат меня заставить может
За дон Хуана выйти.

Нет!
Ужель приехал я к невесте,
Чтоб отобрал ее Хуан?
Чтоб унизительный обман
Лишил меня, идальго, чести?
Чтоб я до старости шутом
Остался в университете?
О, вспомни о другом обете,
Ненарушимом и святом!
Коварный город Саламанка!
В Валенсии такого нет
Лукавства. Там казалось мне,
Что ты в душе валенсианка.
Как! Выйти замуж за глупца,
Тупому подчинись насилью?
Мне говорили про Кастилью,
Что здесь холодные сердца.
Я, простодушный человек,
Не верил этим разговорам.
Проклятый снежный край, в котором
Ты стала холодна, как снег!
Что ж, в этом шутовском кафтане
Я здесь останусь навсегда.
Пусть он краснеет от стыда
На благородном Гарсеране.
Я стал и впрямь шутом для всех,
Посмешищем для деревенщин.
Так, унижаясь ради женщин,
Шуты имеют здесь успех.
Какие принял я мученья,
Тебя, неверная, любя!
Ведь я, Фульхенсия, тебя
Любил до умопомраченья!
Я верил, что и я любим,
А по ночам, тоской томимый,
Я голос вспоминал любимый
И страстно наслаждался им.
Был для студентов скоморохом,
Ослов, мужланов развлекал
И бессловесно потакал
Их глупым шуткам и подвохам.
Два месяца я день за днем
Сносил насмешки и побои.
Но я был здесь, я был с тобою,
И мне казалось: мы — вдвоем.
Теперь спокойно и сурово
Ты говоришь мне, что родня
Тебя отнимет у меня
И выдаст замуж за другого.
Фульхенсия, поверь мне: впредь
Тебе я докучать не стану.
Валенсианцу Гарсерану
Одно осталось — умереть.
Нет, я тебя не потревожу,
Пусть будет рад твой старший брат.
Тебе ж оставлю мой наряд,—
Так змеи сбрасывают кожу.
Я скоморох поддельный, мнимый!
Эй, люди, Селия, Хуан,
Октавио! Я — Гарсеран!
Эй, слушайте…

Ты одержимый!

Я — Гарсеран!

Ты — Паблос.

Нет!
Довольно глупых представлений!

Молчи! Я стану на колени!

Нет! Нет!

Идут, а ты раздет!
Оденься! Я тебя хотела
Лишь испытать. Молчи, молю!
Ведь я же… я тебя люблю!

Я снова счастлив без предела
И вновь одет.

Шумят, кричат!
Кто здесь вопил про Гарсерана?