Милый мой. Я по тебе соскучилась. Я тебя родила. Где ты? Я написала тебе три месяца назад о смерти отца. Получил ли ты мое письмо?
Первый голос. Я вовсе не уверен, что мне нравятся жильцы этого дома — за исключением миссис Уизерс и ее дочери Джейн. Джейн — школьница, усердно занимающаяся уроками. Она не переставая грызет гранит науки. Это впечатляет. Сейчас такое встретишь не часто. Но я совсем не уверен насчет других жильцов.
Один из них — старик.
Тот, который старик, ложится рано. Он лысый. Другая — женщина, носит красные платья. Третий — еще один мужчина.
Он крупный. Много крупнее первого. Волосы у него черные. У него черные брови и черные волосы на пальцах рук.
Я расспрашивал про всех них миссис Уизерс, но она не желает разговаривать ни о чем, кроме своей службы в женском подразделении ВВС во время Второй мировой войны.
Я решил, что Джейн не дочь, а внучка миссис Уизерс. Миссис Уизерс семьдесят лет. Джейн — пятнадцать. Уверен, что так оно и есть.
Ночами я слышу шепот, доносящийся из других комнат, но не разбираю слов. Слышу шаги на лестнице, но выйти и разведать, что там, не отваживаюсь.
Второй голос. По мере того как смерть подступала к твоему отцу, он все чаще говорил о тебе, говорил с нежностью и недоумением. Я утешала его, внушая, что ты ушел из дома для того, чтобы заставить его тобой гордиться. Кажется, мне это удалось. Одной из последних его фраз было: «Хлопни его по спине за меня. Хлопни его за меня».
Первый голос. Я сделал замечательное открытие. Того лысого старика, который рано ложится, зовут Уизерс. Бенджамин Уизерс. Если это не случайное совпадение, то, значит, он их родственник.
Я спросил миссис Уизерс, как все обстоит на самом деле. Она налила себе джину и довольно долго молчала, перед тем как выпить. Потом взглянула на меня и сказала: «Ты мой любимчик. Я всегда хотела иметь любимчика, но у меня его никогда не было. А теперь есть».
Порою она прижимает меня к себе, словно родная мать.
Но я не забываю, что у меня есть мать, что моя мать — ты.
Второй голос. Иногда я спрашиваю себя: помнишь ли ты, что у тебя есть мать?
Первый голос. Кое-что произошло. Женщина, носящая красные платья, как-то раз остановила меня и пригласила к себе на чашку чая. Я пошел. Ее комната намного больше, чем я ожидал. Внутри — диваны и занавески, покрывала, накидки, коврики, и все стены обиты чем-то мягким, темно-синим. Джейн сидела на диване и с виду как будто бы учила уроки. Мне предложили сесть на тот же диван. Чай уже ждал на столе, разлитый в очень красивые фарфоровые чашки. Сначала подали чашку мне, потом Джейн. Она улыбнулась мне. «Я не представилась, — заговорила женщина. — Я леди Уизерс». Джейн, забравшись с ногами на диван, прихлебывала чай. Пальцы ее ног, обтянутых чулками, упирались мне в бедро. Диван был не самым большим в мире. Леди Уизерс сидела напротив — на диване, значительно превосходившем размерами наш. Платье у нее, решил я, не красное, а розовое. Джейн была вся в зеленом, за исключением ног, на которых были черные чулки. Леди Уизерс спросила о тебе. Я совершенно убежденно ответил, что ты лучшая мать в мире. Она попросила называть ее Лэлли. А Джейн — Джейн. Я сказал, что и так звал Джейн Джейн. Джейн предложила мне булочку с изюмом. Кажется, это была булочка с изюмом. Леди Уизерс откусила от своей булочки. Джейн — от своей. Пальцы ее ног лежали теперь у меня на коленях. Леди Уизерс, казалось, была полностью поглощена своей булочкой там, у себя на диване. Она прикончила одну и принялась за вторую. Никогда прежде я не видел столько булочек с изюмом. Мне хватило одного беглого взгляда, чтобы заметить, что они громоздились на подносах, расставленных по всей комнате. Леди Уизерс благополучно покончила со второй булочкой и тут же взяла новую. Джейн между тем пережевывала свою булочку почти мечтательно, и когда на верхней губе у нее вдруг оказывалась изюминка, не спеша слизывала ее. Это никак не вязалось у меня в голове с тем обстоятельством, что пальцы ее ног пребывали в непрерывном движении, даже в возбуждении. Рот ее, занятый едой, работал ритмично, спокойно; пальцы ног, ничем не занятые, были возбуждены и напряжены до крайности, вели себя, прямо скажем, истерически. Булочка мне досталась твердая, как обломок скалы. Я укусил ее, но она выпрыгнула у меня изо рта и скакнула на колени. Ее схватили пальцы ног Джейн. Это их немного успокоило. Довольно ловко девушка покатала булочку ногами. Я вспомнил, как она, во время одного из первых наших разговоров, сказала, что хочет стать акробаткой.
Читать дальше