Гарольд Пинтер - Предательство

Роберт. На гондоле туда несколько часов. А тут жжик через лагуну спозаранок.

Джерри. Симпатично.

Роберт. Я был один как перст.

Джерри. А Эмма?

Роберт. Спала, я полагаю.

Джерри. А-а.

Роберт. Несколько часов я просидел на острове совсем один. В сущности, это был апофеоз всей поездки.

Джерри. Правда? Потрясающе.

Роберт. Сидел на травке и читал Йетса.

Джерри. Йетс на Торчелло?

Роберт. Прекрасное сочетание.

Официант приносит заказ.

Официант. Одна дыня. Prosciutto и дыня.

Роберт. Prosciutto мне.

Официант. Buon appetito.

Роберт. Эмма читала роман твоего приятеля… ну этого…

Джерри. Какого именно?

Роберт. Спинкса.

Джерри. А-а, Спинкса… Который тебе не понравился.

Роберт. Который я не стал издавать.

Джерри. Помню. Эмме понравилось?

Роберт. Она без ума от него.

Джерри. Правильно.

Роберт. Тебе, кажется, тоже нравится?

Джерри. Нравится.

Роберт. И у читателей успех?

Джерри. Огромный.

Роберт. Слушай, что это доказывает: что я архитребовательный издатель или просто глупый?

Джерри. Просто глупый.

Роберт. Согласен. Я очень глупый издатель.

Джерри. Отнюдь нет. Что ты плетешь? Ты хороший издатель. Что ты плетешь?

Роберт. Я плохой издатель, потому что я ненавижу книги. Или точнее — прозу. Еще точнее — современную прозу, а совсем точно — современные романы, когда за первенцем сразу вылетает второй, и ты изволь пестуй это дарование, дрожи над ним, рискуй деньгами, науськивай на третий роман, не слезай, пока не напишет, хлопочи о суперобложке, корми рецензентов, колдуй с договором, следи, чтобы баловень судьбы работал на износ, — и всё, видите ли, во имя Литературы. Знаешь, что у вас с Эммой общего? Вы оба любите литературу. То есть современную прозу, вы любите новый роман нового Кейси или Спинкса. Вы без этого жить не можете.

Джерри. Пожалуй, ты перебрал.

Роберт. Полагаешь? Ты полагаешь, Эмма может без этого жить?

Джерри. Откуда я знаю? Она твоя жена.

Пауза.

Роберт. Верно. Ты совершенно прав. Не надо мне было с тобой советоваться. Вообще ни с кем не надо советоваться.

Джерри. Я не прочь выпить еще вина.

Роберт. Да, разумеется. Официант! Еще бутылку «Корво бьянко». А где же обед? Эта забегаловка совершенно испортилась. Но в Венеции, должен тебе сказать, еще хуже. Тем вообще на все наплевать. Я не пьян. С «Корво бьянко» не пьянеют. Слушай… Вчера вечером… я засиделся… терпеть не могу коньяк… от него пахнет современной литературой. Прости, пожалуйста…

Приходит официант с бутылкой.

Официант. «Корвобьянко».

Роберт. Мне в этот же бокал. А где наш обед?

Официант. Сейчас будет.

Роберт. Я сам разолью.

Официант забирает использованные тарелки, уходит.

Правда, не обижайся, давай твой бокал. Я объясню тебе, в чем дело: я не нахожу себе места в Лондоне. На меня свалилось счастье — не в Венеции, конечно, а на Торчелло, когда я там утром болтался совершенно один, — самое настоящее счастье, я мечтал там навсегда остаться.

Джерри. Все мы…

Роберт. Да, все мы иногда… И с тобой такое бывает, правда?

Пауза.

Хотя ничего плохого вроде бы не происходит. Есть семья. С Эммой замечательные отношения. Я ее очень уважаю. И если хочешь знать, я считаю Кейси первоклассным писателем.

Джерри. В самом деле?

Роберт. Первоклассным. Горжусь, что я его издал, а ты его открыл, ты просто молодчина.

Джерри. Спасибо.

Роберт. У тебя есть нюх, ты ищешь, и я ценю в тебе это. И Эмма ценит. Мы часто говорим на эту тему.

Джерри. Как Эмма?

Роберт. Прекрасно. Ты бы зашел как-нибудь, посидим. Ей будет очень приятно тебя увидеть.

Квартира. 1971. Лето.

В комнате никого. Дверь в кухню открыта. На столе приборы, тарелки, стаканы, бутылка вина. Открывается входная дверь, появляется Джерри с ключом.

Джерри. Привет.

Эмма (из кухни). Привет.

Эмма выходит из кухни. На ней фартук.

Я буквально только что пришла. Хотя надо было явиться гораздо раньше: я ведь мясо тушу. Это занятие на часы.