Анатолий Софронов - Странный доктор

Елизавета. Сможете. К нам приехали — должны мочь. Ну? Чокаться положено.

Чокаются. Входит Трубачева.

Трубачева. О, я вижу вы не скучаете, Григорий Васильевич? Здравствуйте, Елизавета Сидоровна.

Голубь (поднявшись) . Да... Да... Вот... и пришли...

Елизавета (подмигивая) . Лечу, Мария Петровна, пациента вашего.

Трубачева. Спасибо вам, а то скучно Григорию Васильевичу в одиночестве.

Голубь. Мне не скучно.

Трубачева. Теперь, конечно, не скучно. Извините, не буду вам мешать. (Уходит в свою комнату.)

Голубь (поднявшись) . Неудобно ведь... Неудобно... Неудобно.

Елизавета. Кому?

Голубь. И вам... И мне...

Елизавета. С хорошим человеком посидеть всегда удобно.

Голубь. Откуда вы знаете, что я хороший?

Елизавета. По глазам угадываю. Очень у вас глаза добрые.

Голубь. Если вы такая наблюдательная, то должны заметить, что сейчас у меня злые глаза.

Елизавета. Вы за светом сидите... (Передвигается ближе к Голубю.)

Тот отодвигается.

Куда же вы?

Голубь. Ну, право же...

Входит с полотенцем Трубачева.

Мария Петровна, прошу вас... Присядьте...

Трубачева. Григорий Васильевич, я очень устала... (Уходит.)

Елизавета. Женщина устала, а вы так бездушно к ней? Все мужчины — изверги. Это уж точно. Это уж все знают. Еще тюкнем? (Тянется за бутылкой.)

Голубь. Что? Что?

Елизавета (наливает) . Тюкнем... Тюкнем...

Голубь (поднимаясь) . Я больше не могу.

Возвращается Трубачева.

Трубачева. Что же, Григорий Васильевич? У вас гостья, а вы...

Голубь (раздраженно) . Что я? Что я?

Трубачева. А вы как-то нелюбезны.

Елизавета. Первая процедурочка всегда во взаимном непонимании происходит.

Трубачева. Да, это бывает... (Направляется в свою комнату.)

Стук в дверь.

Кто бы это?

Елизавета. А вы не открывайте.

Повторный стук.

Голубь. Как же так не открывать? (Идет к двери, открывает ее.)

В комнату входит Карась. Елизавета встает.

Карась (Елизавете) . Ты? Ты? Здесь?

Елизавета. По твоим следам, Карасик.

Карась. А я... А я... Ищу тебя...

Голубь. Елизавета Сидоровна на минутку заглянула... И вот осталась... с нами...

Карась. С вами?

Трубачева. С нами.

Голубь (отодвигая стул) . Пожалуйста.

Карась. Да уж нет... Спасибочко. (Елизавете.) Пойдем... Я ищу тебя.

Елизавета. Как же ты обратил внимание, что меня дома нет?

Карась. Пришел... Заметил... Пошел искать... А-а... А кошелочка наша тоже здесь?

Елизавета. В кооперацию шла...

Карась. А может, домой пойдешь?

Елизавета. А я не тороплюсь...

Карась. Так уже надо тебе домой.

Елизавета. А что там, дома?

Карась. Дети не кормлены.

Елизавета. А ты покорми.

Карась. А ты?

Елизавета. А я погуляю.

Карась. Нет уж, ты не погуляешь.

Елизавета. Тут же люди посторонние.

Карась. А я чихал на посторонних.

Елизавета. Некультурно, Паша, чихать на посторонних.

Карась. А я чихал на культуру.

Трубачева. Павел Федорович, от вас ли я слышу?

Карась. От меня, Мария Петровна, лично от меня. (Елизавете.) А ну, марш домой!

Елизавета. Все мужчины — изверги... Замечаете, доктор, наше тяжелое положение?

Трубачева. Давно замечаю.

Карась (Трубачевой) . А я так считаю, что это весьма некрасиво, когда замужние женщины вот так, с незнакомыми мужчинами сидят и портвейн попивают.

Трубачева. Но Елизавета Сидоровна ко мне пришла в гости.

Карась. А стопочки-то на столе две.

Голубь. Я не пью, вы же знаете.

Карась. Об этом, между прочим, в газетах не написано.

Елизавета. Он у меня газетки каждый день читает... Интересуется международным положением.

Карась. А про внутреннее положение я тебе все дома обрисую. Пошли.

Елизавета. Мария Петровна, подчиняться мне грубому насилию или еще сопротивляться?

Трубачева. Наверно, пора пришла подчиняться. У вас такой хороший, верный и любящий муж, надо его слушаться. Но для меня очень странны ваши подозрения, Павел Федорович.