Феликс Лопе де Вега - Испанский театр

По крайней мере,
Тебя он радует?

Не мучит.
Ведь Теодоро, несомненно,
Свою любовь решил направить
К такой прямой и честной цели,
Как та, чтобы на мне жениться.

Ну что же, цели нет честнее,
Чем цель такая, у любви.
Я бы могла помочь вам в этом.

Какое это будет счастье!
Я вам сознаюсь откровенно,
Раз вы и в гневе так добры
И так великодушны сердцем,
Что я люблю его ужасно;
Я молодого человека
Благоразумней, даровитей,
Чувствительнее и скромнее
Не знаю в городе у нас.

В его талантах и уменье
Я убеждаюсь ежедневно.

Большая разница, поверьте,
Когда для вас он пишет письма
По всем законам этикета
Или когда свободным слогом
Он с вами сладостно и нежно
Ведет влюбленный разговор.

Я не намерена, Марсела,
Чинить препятствий вашей свадьбе,
Когда тому настанет время,
Но и себя мне должно помнить,
Не поступаясь личной честью
И древним именем моим.
Поэтому совсем не дело,
Чтоб вы встречались в этом доме.

Хочу дать выход раздраженью.
Но так как все об этом знают,
Ты можешь, только посекретней,
С ним продолжать свою любовь;
А я, при случае, всецело
Берусь обоим вам помочь.
Мне Теодоро очень ценен,
Он вырос в доме у меня.
К тебе же, милая Марсела,
Мою привязанность ты знаешь
И родственное отношенье.

У ваших ног созданье ваше.

Иди.

Целую их смиренно.

Пусть все уйдут.

Ну, что же было?

Был гнев, но для меня полезный.

Так ей известен твой секрет?

Причем известно, что он честный.

Я столько раз невольно замечала,
Как Теодоро мил, красив, умен,
Что, если бы он знатным был рожден,
Я бы его иначе отличала.

Сильней любви в природе нет начала.
Но честь моя — верховный мой закон;
Я чту мой сан, и не допустит он,
Чтоб я подобным мыслям отвечала.

Но зависть остается в глубине.
Чужим добром нетрудно соблазниться,
А тут оно заманчиво вдвойне.

О, если б нам судьбой перемениться,
Так, чтобы он подняться мог ко мне
Или чтоб я могла к нему спуститься!

Я эту ночь провел без сна.

Не мудрено, что вы не спали:
Ведь вы же начисто пропали,
Коли дознается она.
Я говорил вам: «Обождите,
Пусть ляжет спать». Вы не хотели.

Любовь стремится прямо к цели.

Стреляете — и не глядите.

Кто ловок, попадет всегда.

Кто ловок, различает ясно,
Что пустяки, а что опасно.

Так я открыт?

И нет, и да;
Прямых, конечно, нет улик,
Но в подозренье вы великом.

Когда за нами с громким криком
Погнался Фабьо, — лишний миг,
И я в него вонзил бы шпагу.

Ведь как я ловко запустил
В светильню шляпой?

Он застыл
И дальше не ступил ни шагу.
Когда бы он пошел вперед,
Он пал бы мертвым и не пикнул.

Я на ходу светильне крикнул:
«Скажи, что был чужой народ».
Она ответила: «Ты лжец».
Тогда я шляпу снял — и хлоп,
В отместку ей.

Я лягу в гроб
Сегодня.

Вам всегда конец,
Влюбленным! В вечном сокрушенье,
А сам упитан и румян.

Но что же делать мне, Тристан,
В таком опасном положенье?