Гарольд Пинтер - Суета сует

Гарольд закончил черновой вариант «Торчелло» [36] Торчелло — остров на севере Венецианской лагуны. — так теперь называется пьеса. Я прочитала текст и осторожно — крайне осторожно — предположила, что там не хватает одной сцены (в окончательном варианте эта сцена стала предпоследней). Гарольд не на шутку рассердился и пошел нарезать круги вокруг Холланд-парка. Вернулся и написал сцену. Она вышла блестящей и, конечно же, совсем иной, чем предлагала я.

Какое счастливое утро! Гарольд приносит мне корректуру своих «Стихотворений и прозы»: «Хочу кое-что тебе показать». В книге посвящение: «Антонии». Он в восторге от того, как книга издана. Не будем забывать, что Гарольд хотел быть поэтом и воспринимает себя во многом как поэта. Наверное, он был согласен с тем, что на могиле Шекспира, которую мы посетили в прошлом году: «поэт» предшествует «драматургу».

Гарольд читал прелестное стихотворение Ларкина «Утренняя серенада» Тому и Мириам Стоппард, а также Генри Вулфу. (Мне он уже прочитал его накануне Рождества, с огромным воодушевлением вбежав ко мне, когда я принимала ванну. Я подумала: «Так вот что такое Рождество с Гарольдом Пинтером: это слушать про „смерть, что подобралась на сутки ныне“» [37] Ф. Ларкин «Утренняя серенада». Перевод Г. Яропольского. ).

…На мой взгляд, уникальная особенность «Предательства» лучше всего подмечена Сэмюэлом Беккетом в его письме к Гарольду. Он пишет о силе последней сцены, которая хронологически оказывается первой, завязкой любовных отношений героев: «этот первый — и последний — взгляд в полумраке, после всех тех, что будут на свету, эта завеса завес». Это ощущение предвидения заставляет меня сжиматься от боли каждый раз, когда я смотрю эту пьесу.

Обед в «Гаррик-клубе» [38] Частный клуб в самом сердце Вест-Энда, основанный в 1831 г. — его устроил Мелвин Брэгг [39] Мелвин Брэгг (р. 1939) — английский радиоведущий, журналист и писатель. , чтобы Гарольд мог встретиться с Джоном Ле Карре (Дэвидом Корнуэллом) [40] Джон Ле Карре (наст. имя — Дэвид Корнуэлл; р. 1931) — английский писатель, автор шпионских романов. . Гарольд — Корнуэллу: «Сколько платят шпионам?» Корнуэлл объясняет: в наше время компьютеры генерируют такое количество информации и анализировать ее так дорого, что «куда проще подкупить секретаршу — она-то знает, какая информация и вправду важна». Гарольд весьма заинтригован планом подкупа секретарши. Его вечная одержимость шпионской темой (например, интерес к Филби [41] Ким Филби (1912–1988) — английский разведчик, завербован советской разведкой в 1933 г. , а еще ему очень понравился роман Джона Ле Карре «Достопочтенный школяр») — неплохая тема для диссертации.

Спор с Джоном Гроссом [42] Джон Гросс (1935–2011) — английский писатель, литературный и театральный критик. о любовных письмах Джеймса Джойса. Я не стала их читать из уважения к строгим принципам Гарольда, считающего эту публикацию вторжением в личную жизнь Джойса. Фрэнсис Уиндэм довольно мило заметил: «У меня было такое ощущение, что мне можно их читать, но больше — никому». По мнению Джона, Джойс — человек публичный. Гарольд явно придерживается иной позиции.

Вечер с Беккетом и Пинтером. Беккет утомлен репетициями «Счастливых дней», которые ставит с Билли Уайтлоу [43] Билли Уайтлоу (р. 1932) — английская актриса; плодотворно сотрудничала с Беккетом в течение 25 лет. в «Ройял-Корте»… Гарольд вызвался разыграть перед ним «Завершение игры» [44] «Завершение игры» (1979) — одна из самых известных пьес Саймона Грэя, впервые поставленная Пинтером в Национальном театре с участием сэра Майкла Редгрейва и Майкла Гэмбона. почти целиком, поскольку Беккет, по-видимому, никогда не ходит в театр, и с тревогой воспринял идею о том, что этот спектакль ему следовало бы посетить. Его глаза сияют, когда Гарольд описывает постановку. Барбара Брэй [45] Барбара Брэй (1924–2010) — английская переводчица французской литературы, возлюбленная Беккета. ведет себя вполне сносно, но под конец с пафосом провозглашает, что все искусство замешано на политике… Гарольд гневно: «Во всем, что я написал, Барбара, никогда не было ничего политического». Сэм: «Этот отказ от политики — уже сам по себе политическое заявление». Но Барбара не могла остановиться. Завелась не на шутку. Наконец Беккет, прикуривая одну из своих черных манильских сигарок, спросил: «Ну зачем ты так много говоришь?..» Тут всем стало спокойнее. Барбара не замолчала, но, по крайней мере, перестала объяснять Гарольду, как надо писать.