Анатолий Софронов - Цемесская бухта

(Кончил петь, но продолжает играть. Затем кладет баян на скамейку.) Вот так, братушки... Поиграю эту песню, и на душе благодать разливается.

Рахимов. Ты играешь песню про землю, а я свою вспоминаю... Фергану... Ферганскую долину... Кончится война, я тебя приглашаю, Василий... Сейчас там дыни... Фрукты... Поедем, Василий?

Хоботок. А чего ж нет, Гафур?! Поедем... Ираклия с собой возьмем. Поедешь, Ираклий, к Гафуру в Фергану?

Нижарадзе. Сначала в Грузию. У нас тоже достоинства имеются... Виноград... Вино молодое... Шашлык жарить будем. Сациви... Гранаты...

Хоботок. Что такое гранаты, мы знаем... А что такое сациви?

Нижарадзе. Сациви — это еда такая... Курица-индейка под ореховым соусом.

Хоботок. А разве индейки еще остались на свете?

Нижарадзе. Обязательно должны остаться... Без индейки, без курицы сациви не сделаешь.

Хоботок. Тогда безусловно должны остаться. Слушай, Гафур, а у тебя жена есть?

Рахимов. Нет... Жены нет...

Хоботок. Значит, тебя никто не ждет?

Рахимов. Зачем не ждет? Почему Гафура никто не должен ждать? Разве Гафур сирота? Гафура мать ждет.

Хоботок. А папа? Отец то есть?

Рахимов. Папа тоже ждет... Но его дома нет... Он на фронте... Папа Гафура тоже воюет.

Хоботок. Ты счастливый, Ираклий. Маша меня перевязывала и все говорила: «Я люблю Илючку моего, Илючку...» (Рахимову.) Такая тоненькая, как лозиночка... Маша Кузина... (Нижарадзе.) Повезло тебе.

Нижарадзе. А я боюсь... Там смерть на каждом шагу.

Рахимов. Где сильная любовь — смерть отступает.

Нижарадзе. Снаряды там... Бомбы... Гранаты...

Хоботок. Гранаты есть, сациви нет. (Перебирает лады баяна, напевает.)

Входит Этери Нижарадзе — мать Ираклия. Она в черном платье, в черном выгоревшем платке, седая, маленькая. В руках у нее мешочек. Мать остановилась, смотрит на сидящих бойцов. Узнает своего сына, но боится разрушить то, что ей, возможно, в эту минуту кажется видением. Она стоит с другой стороны сцены, боясь шелохнуться. Первым ее замечает Рахимов.

Рахимов. Бабушка, кого ищете?

Нижарадзе (кричит) . Мама! Мама!

Хоботок. Ты что, Ираклий?

Нижарадзе (рывком поднимаясь) . Мама! Моя мама!

Этери (пытаясь бежать к Ираклию) . Сын! Сын! Сын! (Упала на землю.)

Нижарадзе (подбежав к матери) . Мама, мама... Да что ж ты! Что ж ты?!

Рахимов (подходя к Этери) . Не надо так, мама... Не надо... Надо подняться, мама...

Хоботок (прыгая на костылях) . Что же вы, мамочка, такой переполох устраиваете?

Все трое поднимают Этери.

Этери. Мой сын! Мой сын! Ираклий! Это... Это ты, Ираклий? Это ты?

Нижарадзе. Я, мама... Я...

Все ведут ее к скамейке.

Рахимов. Садитесь, дорогая мамочка...

Нижарадзе. Как же ты так сюда, мама? Как же ты так?

Этери (гладит Ираклия) . Ах ты мой... И жив...

Хоботок. Ваш сын, мамочка, будет всегда жить... Пули в его организме не задерживаются... Тело у него тонкое, они проскакивают сквозь него...

Этери. А я шла... Я ехала... Скажу — у меня сын, я его мама... И они везут... Везут, везут... Через Батуми... Через Сухуми... Везут, везут... К моему сыну везут... Через Сочи... Через Туапсе... Везут, везут... В Геленджик привезли... Сухари давали... Пшенную кашу давали... Полевую почту открыли... Госпиталь показали... Я без сына не могла... Я приехала...

Нижарадзе. Ах ты мама, мама...

Этери. Лейтенанты разрешали... Генералы разрешали... Понимали — не может мать без сына жить. Не может сын без матери жить. Где эта пуля, которая убить хотела тебя? Где эта пуля?

Хоботок. Пуля эта, мамочка, на Малой земле осталась... А сын ваш на Большую землю попал...

Этери. Поедем, сын мой... Поедем обратно... Я тебя молоком буду поить...

Нижарадзе. Этот вопрос, мама, еще рано ставить. Еще война идет. Еще немцы у нашего Черного моря находятся,..

Этери. Тогда я с тобой останусь... Ты в бой пойдешь, и я пойду... Ты стрелять будешь — и я стрелять буду...