Джордж Байрон - Чайльд Гарольд

Говорится о «Золотом Дворце» Нерона, занимавшем пространство от северо-западного угла Палатина до садов Мецената на Эсквилине, на месте позднейшого храма Весты, Колизея и терм Тита. На переднем его дворе стояла колоссальная статуя Нерона. Колоннада, тянувшаяся на протяжении тысячи футов, была углублена в землю на три фута. Все, кроме озера, леса, виноградников и лугов, было покрыто золотыми плитами, которые украшены были дрогоценными камнями и перламутром См. Светония, VI, 31; Тацита, Анн., XV, 42. Марциаил прославляет Веспасиана за восстановление этого дворца.

В подлиннике колонна названа «безыменною». Это – колонна императора Фоки, на форуме. Но, насколько известно, в 1817 г., когда Байрон был в Риме, колонна эта уже перестала быть безыменною. Во время раскопок, произведенных в 1813 г. под покровительством герцогини Девонширской, удалена была земля, скрывавшая основание колонны, причем обнаружилась надпись о том, что колонна воздвигнута экзархом Смарагдом, в 608 г., в честь императора Фоки. На вершине колонны первоначально стояла позолоченная статуя; но, вероятно, и колонна, и эта статуя были взяты из какой-либо постройки более ранняго времени и только посвящены Фоке. Гобгоуз, в «Историч. Объяснениях», говорит об этом открытии и приводит, в извлечении, надпись.

«На Траяновой колонне поставлена статуя ап. Петра, а на колонне Аврелия – статуя ап. Павла» (Прим. Байрона).

Траянова колонна была вырыта из земли при Павле III, в XVI веке. На вершине первоначально стояла бронзовая статуя Траяна, державшая в руках позолоченный шар; в 1588 Сикст V заменил ее позолоченной бронзовой статуей ап. Петра. Существовало предание, что внутри шара находился прах Траяна; говорили также, что император Адриан поместил этот прах в золотой урне, в своде под колонною. Известно, однако, что когда Сикст V открыл этот свод, там ничего не оказалось. По случаю обновления колонны выбита была медаль с надписью: «Exaltavit humiles».

«Имя Траяна вошло в пословицу, как имя лучшого из римских государей; легче найти государя, соединяющого в своем характере самые противоположные свойства, нежели такого, который обладал бы всеми счастливыми качествами, приписываемыми этому императору. «Когда он вступил на престол», говорит историк Дион Кассий, – «он был крепок телом и силен умом; годы не уменьшили этих сил, он был также освобожден от зависти и злословия: он почитал всех добрых людей и поддерживал их, так что они не могли быть предметом его страха или ненависти; он никогда не слушал наушников; не давал воли своей досаде; одинаково воздерживался и от неправильных действий, и от несправедливых наказаний; он более желал, чтобы его любили как человека, нежели почитали как государя; он был ласков с народом, почтителен с сенатом и равно любим и тем, и другим; он никому не внушал страха, кроме врагов своего отечества». См. Евтропия, Hist. Rom. Brev., 1. VIII, cap. 5; Дион, Hist. Rom., l. LXIII, cap. 6, 7. (Прим. Байрона).

Археологи времен Байрона не в состоянии были точно определить местоположение храма Юпитера Капитолийского. «На которой стороне стояла цитадель, на которой большой Капитолийский храм, и находился ли последний внутри цитадели?» спрашивал Гобгоуз. Раскопки, произведенные в 1870—7 гг. профессорами Иорданом и Лавчиани, дали возможность «с достаточною верностью» определить местоположение центрального храма и его боковых корпусов на месте нынешняго палаццо Каффарелли и прилежащих к нему зданий, занимающих юго-восточную часть Капитолийского холма. До сих пор существуют и две Тарпейския скалы: одна в Vicolo della Rupe Tarpea, – в западном углу холма, обращенного к Тибру, а другая близ Casa Tarpea, – на юго-востоке, в направлении к Палатину. Но если верить Дионисию, который говорит, что «скала изменников» была видна с форума, то надо полагать, что «пропасть», в которую сбрасывали изменников и других преступников (напр. лжесвидетелей), находилась где-нибудь на южном, теперь менее обрывистом склоне горы.

Николай Габрино из Риевцо, обыкновенно называемый Кола ди Риенци, род. в 1313 г. Сын содержателя постоялого двора в Риме, он обязан своей известностью и славой собственным дарованиям. Он поставил себе задачею избавить Рим от притеснения знатных вельмож и восстановить еще раз «доброе правление», т. е. республику. Этой цели ему и удалось достигнуть в короткое время. В 1347 г., 20 мая, Риевци был провозглашен трибуном и освободителем Священной Римской Республики «блогодатию всемилосерднейшого Господа Иисуса Христа». Вдохновляясь возвышенными целями и широкими замыслами, он был, однако, в сущности, довольно жалким существом, – «незаконнорожденным Наполеоном», – и успех, видимо, ему вскружил голову. После восьми месяцев, проведенных им в царском блеске, народное чувство обратилось против него, и он вынужден был искать себе убежища в замке св. Ангела (декабрь 1347). Затем последовали годы плена и странствований; только в 1354 г. ему позволено было вернуться в Рим, и он снова, после быстрой и успешной борьбы с соседними государствами, стал во главе власти. Но один насильственный поступок, соединенный с коварством, а больше всего – необходимость установить более тяжелые налоги, опять возмутили против него римскую чернь; во время восстания, в октябре 1354 г., он тщетно пытался укрыться и бежать, был узнан толпою и убит. Петрарка познакомился с ним в 1340 г., во время своего торжественного венчания в Риме. Впоследствии, когда Риенци жил в плену в Авиньоне, поэт хлопотал о нем у папы, но некоторое время безуспешно. Петрарка верил в его энтузиазм и разделял его мысли; весьма вероятно, что знаменитая канцова: «Spirto gentil, che quelle membra reggi» посвящена «последнему трибуну».