Джордж Байрон - Чайльд Гарольд

Он любит ночь, поет он постоянно —
Дитя всю жизнь – от полноты души.
То птица закричит в кустах нежданно,
То в воздухе какой-то шепот странно
Вдруг пронесется, и замрет в глуши.
Но то – мечта. Рой звезд на небосводе
Струит росинки слез любви в тиши,
С тем, чтоб они, излившись на свободе,
Дух светлой красоты вливали в грудь природе. [167]

Поэзия небес, о вы, светила,
Когда б народов и держав удел —
Движенье ваше в небе начертило!
Простительно, что дольнего предел
Стремленье наше к славе преступило
И к звездам нас влечет. Вы красотой
Таинственной полны, в нас пробудила
Она такой восторг любви святой,
Что славу, счастье, жизнь – зовут у нас звездой.

Молчат земля и небо, то – не сон,
Избытком чувств пресеклося дыханье,
Задумавшись – мы так стоим в молчанье.
Молчит земля, но звездный небосклон
И с дремлющей волной прибрежный склон —
Живут особой жизнью напряженной,
В ней каждый лист и луч не отделен
От бытия, и чует умиленней
Того, кто мир блюдет, им чудно сотворенный.

Сознанье безконечности всего
Рождается тогда в уединенье,
Где мы не одиноки, в существо
Оно вливает с правдой очищенье:
Дух, музыки источник – предвкушенье
Гармонии небес. Заключено,
В нем пояса Цитеры обольщенье, [168]
И даже смерть смирило бы оно,
Будь ей лишь смертное могущество дано.

Перс древний не напрасно алтарям
Избрал места на высоте ногорной,
Царящей над землей. [169]Единый там
Достойный Духа и нерукотворный,
Стеной не обнесенный Божий храм.
Ступай, сравни кумирен пышных своды,
Что готы, греки строили богам
С землей и небом – храмами природы
И с ними не лишай молитв своих – свободы.

Но небо изменилося и – как! [170]
В своих порывах властных и жестоких
Прекрасны вы, о буря, ночь и мрак,
Как блеск очей красавиц темнооких.
Вдали, гремя, по кручам гор высоких
Несется гром, и туче грозовой
Гудят в ответ вершины гор далеких,
И Юра, вся окутанная тьмой,
Шлет Альпам радостным привет и отклик свой.

Ночь дивная, ниспослана судьбой
Ты не для сна. Желал бы на просторе
В восторгах слиться с бурей и с тобой.
Все озеро – как фосфорное море.
Запрыгал крупный дождь и светом вскоре
Облекся вновь холмов стемневших ряд.
И горный смех слился в могучем хоре
И прокатился он среди громад,
Как будто новому землетрясенью рад. [171]

Путь проложила быстрая река
Среди холмов – подобья двух влюбленных,
Навек с разбитым сердцем разлученных —
Так между ними бездна глубока.
Но корнем распрей их ожесточенных
Была любовь; убив их жизни цвет,
Она увяла. Для опустошенных
Борьбой сердец ряд бесконечных лет —
Сплошных суровых зим остался ей во след. [172]

Там основался бурь сильнейших стан —
Где вьются Роны быстрые изломы;
Опустошив со стрелами колчан,
Там не один сверкает ураган
И шлет другим, играя с ними, громы.
Во внутрь холмов распавшихся вошла
Одна из молний – в грозные проломы,
Как бы поняв, что в них ее стрела
Все, что таилося, – испепелит до тла.

Вихрь, волны, горы, гром и небеса,
Вас чувствую и бодрствую я чутко;
Вдали стихают ваши голоса,
Чей гул в душе тем звоном отдался,
Что и во сне в ней раздается жутко.
Где ваша грань, о бури? В царстве мглы
Бушуете ли вы без промежутка,
Как и в сердцах, иль наверху скалы
Свиваете себе вы гнезда, как орлы?

О, если б все, что мощно иль ничтожно,
Что есть во мне: дух с сердцем и умом,
Страсть, чувство, все, чем я томлюсь тревожно
И все же существую, – если б можно
Их было в слове выразить одном
И молнией звалось такое слово —
Я мысль мою всю выразил бы в нем.
Теперь – умру, не сняв с нее покрова,
Как меч – в его ножнах, скрывая мысль сурово.

Встает заря, свежо ее дыханье
И цвет ланит подобен лепесткам;
Она грозит со смехом облакам,
Как будто нет могилы в мирозданье;
Но разгорелось днем ее сиянье,
Восстановлен обычный жизни ход,
Здесь пищу и простор для созерцанья
Найду я близ твоих лазурных вод,
Вникая мыслью в то, что нам покой дает.

Кларан, отчизна истинной Любви!
Она питает корни, мыслью страстной
Здесь воздуха насыщены струи,
Снега над бездной глетчеров опасной
Окрасила любовь в цвета свои:
Ласкает их закат сияньем алым;
Здесь говорят утесы о Любви,
Уязвлена надежды тщетной жалом,
Она от грозных бурь бежала к этим скалам.