Array Антология - Пролетарские поэты Серебряного века

Сбежались. Смотрите. Чего?

Чего волнуетесь напрасно?

Кричите: «Кровь, убит, ужасно».

Ужель вам больно за него?

Ну, труп? Ну, что же? Ну, лежит

В крови; в крови палач – машина.

Ведь это вечная картина:

Здесь каждый день – убит.

Здесь смерть всегда над головой

Витает, косит беспощадно,

А наше тело гложет жадно

Завод-зверь, страшный, хищный, злой!

Он нам кричит: «Я – властелин!

А вы – рабы, мои игрушки!

Вы мясо для моей пирушки,

Бездушней вы стальных машин!»

И мы, страшася век его,

Стонали, плакали от боли,

Не зная лучшей жизни – воли,

Тирана чтили своего.

Теперь довольно страха, слёз!

Узнали мы, страдая годы,

Что лишь борьба несёт свободу,

А страх – он рабство только нёс!

Наша муза давно свою лиру взяла,

В Александровский рынок стащила,

Там себе молоток да зубило взяла…

Инструментишко, в общем, купила.

Ловко бьёт молотком, бойко пилит пилой

И куёт, и частенько строгает,

И, как встарь, уж ни-ни… об очах не поёт

И чувств нежных к ним меньше питает;

Слёз притворных не льёт, не кричит «караул»

(Это раньше за ней замечалось,

Когда, вместо того, чтобы быть в мастерской,

По Парнассам там разным шаталась).

Баба стала теперь просто прелесть одна —

Не визжит, не совсем бестолкова,

Хоть порой «господа» говорят, что груба, —

Телу «горнему» грубость здорова.

Фабричных труб и корпусов

Во мгле маячат силуэты.

Неясным гулом голосов

Наполнен ранний час рассвета.

Из распахнувшихся ворот

Спешит к домам ночная смена;

На смену ей других зовёт

Колдунья фабрики – сирена…

И только в вышине одна

Звезда бессменная рассвета

Печальных пасынков труда

Встречает ласковым приветом.

Подтянули вверх к карнизу

Люльку с прелыми снастями,

И кричит хозяин снизу:

«Пошевеливай кистями».

В люльке двое мажут краской —

Это наши маляры,

На канат глядят с опаской —

Десять сажен от земли.

«Что, как вдруг да оборвёмся! —

Шутит парень помоложе: —

На хозяина нарвёмся,

Надает он нам по роже.

Скажет: черти, обманули!..»

Но не кончил шутки парень,

Треск – и в воздухе мелькнули,

Люди, вёдра – вниз на камень.

Наш путь – тернистый путь гонений,

Борьбы, репрессий и невзгод,

Но, без боязни и сомнений,

Идём, товарищи, вперёд,

Наш путь тернист, зато он, братья,

Ведёт нас в даль грядущих дней:

Там смолнут слёзы и проклятья,

Жизнь станет краше и полней.

Нас ждет борьба: бичи готовы.

Нам не дадут они вздохнуть…

Но всё ж идём! Падут оковы,

И будет прям наш смелый путь!

Банкеты, анкеты и съезды,

Петиции – сфера моя.

Репрессий, угроз и насилий

Избегнуть стараюсь лишь я.

«Мы требуем» – слова не знаю,

«Мы просим» – признаться, люблю,

И, скорчив гражданскую мину,

Удобный момент я ловлю.

Об общем я благе радею,

И даже я клясться готов,

Что – «левый». И, право, противник

Я старых, негодных основ.

Но… только потише. На деле

Мне мил этот старый наш строй,

И только починки он просит.

Починку! За это горой.

Наладим, подмажем, починим,

Исправим, пришьём, подогнём,

Кой-где мы отнимем, отрежем,

Кой-где мы и краской мазнём.

Починку! И, став депутатом,

О всём постараюсь забыть;

На кресло в Таврическом зале

Что хочешь готов обменять!