Array Антология - Пролетарские поэты Серебряного века

Он затмил закат багряный…

Гордо в синь небес глядит.

Сыплет яркие червонцы

Искр, смеющихся грозой,

Перед ним бледнеет солнце…

Величав гигант стальной.

Он глядит огневым взглядом

Ночью темною вперёд.

Боевым гордясь нарядом…

Дышит страстно и поёт.

От котлов, машин гремучих

Стонут стены, пляшет сталь.

От горнов, мехов певучих

Не пойду в цветную даль.

Этот грохот, дым и скрежет

Закружил меня в волнах.

Слух мой сказкой красной нежит,

Гонит жуткий рабский страх.

Вот он – витязь грозный, смелый —

Разбросал косматый дым,

Огнеликий, закоптелый,

Свищет с рокотом глухим.

Под гуденье немолчных станков

Я слагаю стихи буревые;

Под удары стальных молотков

Струны стонут, поют золотые.

Грудь волнений кипучих полна,

Слышу музыку в рокоте пьяном,

Рвётся звуков певучих волна,

Мысль несётся степным ураганом.

Всё я обнял раскрытой душой,

Льётся песня под рокоты стали…

За высокой заводской стеной

Много горя и жуткой печали.

Но, влюблённый в упругий металл,

Сын завода не знает кручины,

Впереди за вершинами скал

Развернулись цветные равнины.

Я пройду, где никто не ходил.

Без боязни, уверенный в силе,

Я давно свою робость разбил,

Закалился в бунтарном горниле.

Смейтесь песни, под пляску станков,

Замыкайтесь в червонные звенья,

Мне послышался клёкот орлов,

Моря буйного страстное пенье.

Возьми свой стяг, зажги свой факел света

И сердце пред звездой востока обнажи.

Иди туда, где не было пророка и поэта,

Грядущему певцу дорогу проложи.

Расторгни ночь великими мечтами,

Завесы тёмных туч улыбкою затронь

И разгони шутов безумных с бубенцами,

И погаси их меркнущий огонь…

Войди в их храм, сорви с замков засовы!

Будь горд, будь грозен в этот час!

И в капище богов зажги светильник новый

Для пролетарских масс.

Сомкнёмся в железную роту,

В сердцах для сомнений нет места

Мы бросим сегодня работу

С могучею песней протеста!

Заплачут дверные зацепы,

Засовы чугунных ворот,

И станет наш хищник свирепый,

Наш зверь кровожадный – завод.

Как сфинксы, замолкнут машины,

Как стоны, замрут шестерни.

Пленённые мыслью единой —

Мы в чувствах и в мыслях одни.

Безмерною силою спаян,

Огнём загорается взор…

Мы выйдем из дымных окраин

На площадь, где дремлет собор.

Не вздрогнем от натиска конных,

Под сенью заветных знамён

И мощи сердец опьянённых

Не сломят ни власть, ни закон.

Заковали… Но что? Только ноги,

А душа ведь осталась вольна:

Не наложат на душу оковы,

Не удержит ведь душу тюрьма…

Заковали те самые ноги,

Что шагали по шпалам порой,

В стороне от железной дороги,

По полям и по чаще лесной,

По цветущим ущельям Кавказа,

По крутизнам, по снежным горам,

В шахтах душных, средь едкого газа,

По нависшим над домной мостам.

У гремящих печей бессемера,

У прокатных станков и машин,

В царстве грязных чугунных дружин.

Там рубил я и резал железо,

Гнул, варил я его и ковал,

Из обрезков, обрубков, обрывков

Я машины, станки создавал.

Придавал ему разные формы

Инструментов, машин и мостов,

А во время «великой» реформы

Вас дождался – железных оков…

Торжествуя, гремишь ты победу

На усталых, холодных ногах…

Торжествуй… Не убьёшь во мне веру

Снова будешь в чугунных тисках…

Раздроблю, изомну, изломаю,

Вновь исправлю тебя, вновь сварю,

И весь мир я тобой оклепаю,

Весь тобой я себе покорю.

Друг! Ты в песнях моих не найдёшь

Ничего, кроме скорби тяжёлой.

Рад бы петь: про восторг не споёшь!

Не рожден я для песни весёлой,

Знать, такой мой печальный удел,

Чтобы только о горе я пел.

Да и мог ли бы петь я иначе

В эти грустные, чёрные дни.

Стонет брат мой, куда ни взгляни!

Как ребёнок, беспомощно плачет,

Стережёт его выходы тьма,

Чтоб не вышел он, бедный, на волю.

Жизнь его – да ведь это – тюрьма!

Можно ль петь про весёлую долю?

Нет. И пусть про восторги поют,

Кто не знает тот каторжный труд,

Кто, по горло наевшись тем хлебом,

Что добыт под расплавленным небом,

Позабылся мечтательным сном,