Николай Оцуп - Океан времени

Друг и гений мой,
О, живи и пой.
Ты, как фея, брызнула
Мертвой и живой
На меня водой.
К счастию ты вызвала
Душу юных лет,
Спавших под развалинами,
На меня наваленными
Непрерывным нет .
О, моя звезда!
Раз такое может быть
В образе таком,
Это мне поможет жить,
И перед концом,
Пусть уничтожающим,—
С миром навсегда
Я благословляющим
Распрощаюсь да !

Не забуду горных звуков
Я, доколе не умру.
Начинаю с дятла стуков
В дерева кору.
Иглы с шорохом и шишки
Осыпаются,
С цокотом с сосновой вышки
Белки озираются.
Падая, журчит ручей,
И того же лада —
Те же дактиль и хорей,
Словно твой, Эллада,
Царственных трагедий хор —
Эхо водопада.
Счет ведет цикада
Стоп, и мелодичен треск
Скрипки под сурдинку.

В вышине, как солнца блеск,
Крылышки и спинку
Озарившего
Жаворонку в небе,
Блещет пение его…
Что-то вроде «baby»
В ушко хочется шепнуть
Осторожной лани —
Замерла — и снова в путь!
Звук ее молчаний —
Тоже, сердце, не забудь.

Я люблю изящество,
Например, гавота,
С ним недаром сходное
У тебя есть что-то.
Я тебя, как музыку,
Слышу, и волнуюсь.
Между нами сотни верст,
А не налюбуюсь.
Я смотрю в глаза твои —
До чего большие
И, при всей их доброте,
Строгие какие.
Но улыбка нежности
В них уже сияет,
И не только снизу лоб
Что-то озаряет.
Он высок и так хорош
В дымчатой короне,
Ушки закрывающей
Прядью двусторонней.
Вот я вижу: ты встаешь
И твои движенья
Гармоничны и просты,
Как душа творенья.
Ты само изящество,
Например, гавота,
Только есть у твоего
Поважнее что-то.
Огненное, южное
Брио у Россини,
Но твоя мелодия —
Путь к первопричине.
Что-то очень русское
В чистоте смиренной,
За которой молнии
Прелести надменной.
Все заметнее в тебе
Замысел большого
Автора. Люблю твое
Пение и слово.
Радости изящества
Так разнообразны,
Что-то есть у твоего,
Перед чем соблазны
Легкомысленных утех
И несчастие, и грех.

Я люблю тебя тысячу лет.
Я люблю тебя — ты умирала,
Умирал за тобою поэт,
И любовь начиналась с начала.

Я люблю тебя, муж и жена,
И любовники — лучшие в мире —
Понимают, что вечность, одна
И что вовсе она не в эфире.

Не она ли волна за волной
И с моею сплетается кровью
И состав переполнила мой:
Я люблю тебя вечной любовью.

Мне холодно очень,
Мой домик непрочен,
Я — ласточки счастие летнее,
Морозами ранено я.
Что горше и что безответней,
Чем ранняя гибель моя?

Лишь слезы еще незаметнее
С надменной сбегают щеки,
И ужас еще беспредметнее
У верного сердца тоски —
По хрупкой, и дальней, и милой,
Которую, Боже, помилуй.

Словно с плеч, спадающий
С дерева наряд —
Этот листопад,
Звуки заменяющий.
Да, скудеет звук,
Тише радость птичья,
И каштана стук
В землю — словно гвоздь
Загоняют в гроб
Летнего величья,
Холода озноб
В теле вызывая…
Нежеланный гость —
Осень, и от грая
В сучьях воронья
Вздрагиваю я…
Маленькая грация —
Ласточка, летай
В небесах Горация,
Где сегодня рай.

Моя поредела семья,
Уж солнце не греет, и тень его
Две ласточки ловят везде.
Нахохленные и продрогшие,
Они растерялись в беде
И крылышки греют намокшие
Друг другу в холодном гнезде.
Уж за комарами и мошками
Не гнаться — повымерли все.
На сжатой давно полосе
Напрасно и клювом, и ножками
Промерзлую землю — тоска! —
Тревожить, ища червяка.
На вашу беду, не ко времени
Вы (поздно, увы) родились,
Другие из вашего племени
Уж как хлопотали: учись
Летать, и пример подавали, и
Вот, не дождавшись (как жаль),
На юг улетели Италии,
В такую даль…
И чувствуя смерть неизбежную,
Летя через улицу снежную —
Так низко и трудно, людей,
Ту немощь жалеющих нежную,
Вы раните… Так о твоей
Болезненной хрупкости думаю
И всю мою нежность, и всю мою
Любовь умоляю: согрей
До лучших, до радостных дней
Озябшие крылышки ей!