Галактион Табидзе - Стихотворения

Снежным вихрем залетели.
Закружили в танце дивном.
Мимо, мимо, —
не за тем ли? —
мимо, мимо —
паладином?..

Свободен от забот
Четырнадцатый год.
В числе его щедрот —
Ах, песенная щедрость!..

Душа еще вольна.
Но вон ползет она,
Германская война,
Оскалясь и ощерясь…

Идет мой юный взгляд
Куда глаза глядят.
Я так скоробогат
И, ах, самонадеян!..

Потом сраженье, шквал.
Я плакал, я бежал.
И в грудь мою кинжал
Вонзали орхидеи…

Вот сказки первые слова:
Орлы уснули, как орлята,—
И у орлов в часы заката
Ко сну клонится голова.

Орлы, прошу вас, не теперь,
Нет, не теперь смежайте очи!
Но спите — и огонь средь ночи
Походкой женской входит в дверь.

В дверь ваших гор и облаков
Кулак оранжевый стучится,
И знает, что беда случится,
Семейство прозорливых сов.

Но спите вы, как детвора,
Там, в ваших сумерках неверных,
И трубы ваших снов военных
Молчат, не говорят: «Пора!»

О пламя, не обидь орла!
Спасутся маленькие птахи,
Меж тем как обгорят на плахе
Два величавые крыла.

Но поздно! Перья их на треть
Ожог губительный отметил.
Не дай мне бог, как птицам этим,
Проснуться, чтобы умереть.

С веселой алчностью орды
Плясал пожар, и птиц оравы
Взлетали, и у вод Арагвы
Поникли головой орлы.

«Я видел ворона. Дрожа
От низости, терзал он тело,
Что брезговать землей умело
И умерло», — сказал Важа.

Так пером блаженно водит
Ангел третьего завета,
Ибо женщина выходит
На дворцовый лед паркета.

Прочь отброшено введенье
Книги путаной и странной
Ради этого мгновенья
Красоты обетованной!

Дай блаженному грузину
Опрокинуть возле трона
Всю цветочную корзину
Золотого Трианона!

Это грезилось в картинных
Галереях сей столицы,
В глубине зеркал старинных
Собиралось по крупице…

Боже мой, какая мука,
Блажь какая и блаженство —
Изваять — увы — из звука
Вас, о Ваше Совершенство!

Неустанно, неустанно
Возношу хвалы Киприде.
Как версальские фонтаны
Подражают Вам — смотрите!

Довин-довли…
Дева, дева,
Поглядите-ка налево…

Над грядой дубов и пиний,
Над дорожкой райской, синей
Полуночный ветер горный,
Иссиня-седой и черный, —
Конь летит — по коже иней —
Гость незваный, призрак вздорный…

И к чему такая спешность?
О, зажмурьтесь, Ваша Нежность!

Это слезы? Не годится —
И давайте «Довин-довли»
Я спою Вам, — я ведь птица —
Не люблю я птицеловли!

Довин-довли, довин-довли!

Мы оба — жильцы вселенивой вселенной —
Огарок свечи поздравляли, как факел.
В безвыходном времени — наше вселенье
Свершилось и стало объявленным фактом.

Бессмыслицу мы умножали на числа,
Мыслишки роились, плодились — не счесть их.
Ретивый уродец, хмельной и речистый,
Нас в гости зазвал, чтобы нас обесчестить…

Вернувшись домой, мы очнулись над телом
Пустым, распростертым, недавно убитым…
И счастливо так мы тогда полетели…
Ушедшей душе я служил следопытом…

Ты анфиладу белых зал
Возвысил, зодчий, и связал,
И взмыла к небесам — единой
Станицей белой лебединой!
На щебне процветает мох,
И место забывает бог,
И людям вспоминать не надо…
Луна встает — и колоннада
Подъемлется вокруг палат,
Где свет, где призраки баллад.
И полон свежести фиалок
Возвышенности катафалк:
Веков понурые волы
По плечи средь молочной мглы…

О, свет луны в начале мая!
О, нежных призраков самайа!
Безмолвье — осторожный звук —
Жемчужной туфельки каблук…
Непостижимая утрата:
Былое хорошо, как брата,
И память — пытка для меня
До бледного начала дня.
Сухие выжженные склоны.
Обломок розовой колонны.
Разрублен сад на два куска
Родными братьями…