Александр Прокофьев - Стихотворения и поэмы

Как уйти от беды,
Откатиться от смерти повальной,
Если белая гвардия рядом,
Пулемет захлебнулся совсем?

Но война есть война,
А не третьеразрядная швальня.
Непонятное дело
Понятным становится всем.
Пулеметчик заводит «Страданье»,
Верен глаз и наметан.
Встань, зеленая пойма,
На крови поднимайтесь, овсы…
Пулеметчик — «Дунайские волны»!
Работай, Бачурин, работай!
Пулеметчик в ударе,
И поротно пойдут мертвецы.

В авангарде — походные кухни.
И хотя этот путь безотраден,
Но латунь ударяет в латунь
в неразрывном строю.
Так проходит колонна,
Шаг печатая, как на параде,
Мест не хватит у господа бога,
Потесниться придется в раю.

И пожалуй, чем эта, и нет ярче правды:
Враг кидает резервы.
И с новой волной —
У Бачурина — тоже труба,
По-матросски звучащая — амба!
Сбит подносчик патронов —
второй нумерной.

Вот и всё.
Дальше вот что, ребята:
Подошла смерть вплотную,
И ничто не спасет —
Под живот пулемета подкладывается граната,
Пулеметчик ложится на пулемет.
Вот и всё!

(Что, мне плакать прикажете,
По большом человеке горюя?
Валерьянки испробовать в меру?
Носовик поднести к глазам?
Что, мне плакать прикажете?
Не такой был, о ком говорю я,
Первый сокол из стаи соколят-партизан.)

Никаких вопросов, никаких загадок.
Выше поднимайте червонный стяг!
Просто и понятно:
Наступают гады,
Черные, что оспа, и вовсю свистят.

Скачет сила вражья и от крови пухнет.
Прямо к Белорецку придвинулась гроза.
Дайте им чего-нибудь из нашей кухни,
Кухни, от которой закрываются глаза!

Ходим, как святые, в этих катакомбах.
Далеко отброшен уральский плес…
Сладкого гороха, под названьем «бомба»,
Дайте им такого — горячего до слез!

Так и поступили.
Винтовка нарезная,
Гранаты, пулеметы, штыков острие.
Били чем попало.
«Господи, как знаешь,
Но прими рабов твоих во царствие твое!»

Все поднялись на ноги.
Крепнет оборона.
Солнце обмирало на дальних полях.
Женщины в подолах носили патроны,
Раненые к бою шли на костылях.

Ветер наши ленточки на груди полощет,
Знамя, словно сердце, бьется и горит.
Две паршивых пушки вывели на площадь.
«Как-нибудь управимся!» — Каширин говорит.

Буря отпевала, ивы стоя слушали.
Вылетели конники. Винтовка не впрок.
Конники залязгали холодным оружием,
И на острых шашках задымилась кровь.

…Земля моя уральская, краса-ненагляда!
Полынь, трава-горькуха, по твоим лугам.
Похороны с музыкой по первому разряду
Мы под Белорецком устроили врагам.

Ничего не поделать Наступают чехословаки.
На Урале, как тучи знамена чужестранных полков.
В это время измена.
Будьте прокляты трижды, собаки!
Будьте прокляты, псы — Енборисов и Каюков!
В это самое время
Мы зубами скрипели от злости,
Расстреляли заложников.
Разработали план отступления вновь.
(Жаба вас родила
На каком-нибудь старом погосте,
Медноглазая жаба, у которой зеленая кровь!
Эта жаба, изрытая оспой,
Потаенному змею — сударка,
Принесла вас хвалиться отцу — косолапых, нагих…
Огнедышащий змей свет Горыныч,
Обалдев от такого подарка,
Проколол немигающий глаз свой,
Чтоб не видеть таких!
Так и выросла двойня.)
Солнце вынеслось ярко.
И тогда, всё и вся ненавидя,
Оба черта встают,
Партизан, поднимающих солнце,
Златоустовских,
Симских,
Миньярских,
Ради почести гиблой
Белой гвардии продают.
Так приходит измена —
Смейся, черная, смейся!
Мы стояли под Верхнеуральском…
Чуть забрезжил рассвет —
Каюков, Енборисов и другие красноармейцы
Вылетают в разведку.
Ничего необычного нет.
Перекресток проселочной.
Замолчали подковы.
Енборисов сказал:
«Возвратимся к тоскующим женам, матерям
и отцам».
……………………………………………
Пятьдесят ускакало галопом за Каюковым,
Полтораста вернулись к своим
И всё рассказали бойцам.
Ночь прошла. Не до сна.
Мы зубами скрипели от злости.
Расстреляли заложников.
Разработали план отступления вновь.
(Жаба вас родила
На каком-нибудь старом погосте,
Медноглазая жаба, у которой зеленая кровь!)

Мы отступали, на всё надеясь,
Ветер в разведке сидит в кустах.
Суженый-ряженый — белогвардеец:
Грудь, словно кладбище, вся в крестах!
Урал невзлюбил нас, и мы его кинем
На малое время.
Идем налегке —
Рубахи, портчонки кое-какие,—
Так подошли мы к Серганке-реке.
И тут началось знаменитое действо.
Мы стали купаться — вместе, враз.
(Сукины дети — белогвардейцы —
Как будто устали преследовать нас.)
Солнце, да речка, да, как забава, дело.
Хорошо.
Купаемся жарким днем.
Белая сотня вдруг налетела.
Ну и пошла чесать огнем.
Эх, мать гулевая, судьба-цыганка!
Нельзя ли поменьше подобных дней?
Мы как сиганули из Серганки
И — беспортошные — на коней.
Выручайте, кони, черные гривы.
Соловьем-разбойником день свистел.
Стыд не прикрыт.
Прямо херувимы
С Киево-Печерских синих стен.
Поднажали малость.
В песнях славьте!
Наши раны жгучие солнцем припекло.
Снова пики в стремя,
Ноги в лапти,
На себя надели барахло.