Array Антология - Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского

Моллюски жили здесь,
Был больше мамонта каждый,
И океан плескался
Над будущими горами.
Створки моллюсков доселе
Валяются в каждом ущелье.
Легко в лабиринте спиральном
Наткнуться на подземелье,
Полное демонов злобных,
Наводящих туман лиловый
На тропу и на беглеца —
Образ его исчезает;
Склоны горы обросли
Чудовищными грибами.

Как нам спастись удалось
Из ловушки и не шагнуть
Прямо в разверстую бездну?
Мы тащимся через нагорье —
Как долго? Можно ли вспомнить?
Паутина тропок — обман,
Каждый колодец — отравлен,
Мы пьем вечерами росу,
И ночами едем верхом
Все по тому же плато,
Чье пыланье мягко и жарко —
К цели забытой спешим.
Созвездья боязливы и лиловы,
Огонь — в любом, как в щели смотровой
Шатра над всей равниной мировой.
Мы движемся сквозь мертвый лес,
Сквозь бурелом, наперерез,
Мох лошадям щекочет брюхо.
Мы дышим прахом древних трупов,
И тьма готовит нам засады.

Вот — гребень гор касается небес,
Мы поневоле едем сгорбясь.
Вот — небеса над самым гребнем гор:
Чудовище в ухмылке жуткой,
Губу кровавую задрав,
Зубов обломки обнажает.
Забудь! И я скорей забуду.
Иначе станем жертвой духов подлых!
Лишь гибель и забвение повсюду.
Забуду? Сгину? Вправду ли за Будду?..
Уж не столетья ль провели мы в седлах?

О благостный Лоян, великий град!
Лишь на дворец наместника ты глянешь
С его гаремом — возражать не станешь:
Уж наш-то властелин — аристократ.

Лоян еще и справедливый град.
Ямынь с разбойниками беспощаден.
Возрадуйся и ты, кто обокраден:
Не все украли — как не будешь рад?

Лоян еще и укрепленный град,
Его стена — могучая зашита,
Пусть на три четверти она разбита —
Войны не будет, люди говорят.

Лоян весьма, весьма здоровый град,
Сюда закрыты подступы недугам:
Все больше голодающих ребят
Ютится с каждым годом по лачугам.

Лоян — воистину прекрасный град,
Ему река помойкой услужает:
Однако джонками ласкает взгляд,
Сады и стены храмов отражает.

О да, Лоян — благословенный град!
И кто не соглашается в итоге
Платить невероятные налоги
За право жить внутри его оград?

Если бы я в Сучжоу года коротал,
Был бы, возможно, зажиточней, чем теперь.
Если бы я ветку ивы срывать не стал —
Старше по званию был бы я, чем теперь.

Если бы я в Сучжоу года коротал,
В Лояне бы я не радовался весне.
Если бы я ветку ивы срывать не стал —
Тысячекратный восторг не открылся бы мне.

Если бы я коротал в Сучжоу года,
Беден и всеми забыт я был бы навряд.
Большая семья была б у меня тогда,
Я род бы продолжил, как обычаи предков велят.

Если бы я коротал в Сучжоу года,
Ветку ивы отбросил, избрал другую судьбу —
Я в траве не лежал бы, лениво забредши сюда,
Лежал бы во мраморном я, в роскошном гробу.

Нет пути из Лояна, отныне мой жребий прост,
И ветка ивы — навеки подруга моя.
Зачем вспоминать сучжоуские края,
Где так и свободен, быть может, наместника пост?

В Сучжоу бы я о Лояне томился тоской!
Есть ли выбор у нас, колеблющихся глупцов,
Бредущих бесцельно, покуда в конце концов
Не ляжем там, где нас настигнет покой?

В город родной, где двадцать лет не бывал,
Возвращался я и завидел его вдалеке.
Но у дороги, за четыре ли до ворот,
«Желтую цаплю» приметил, старый трактир,
Куда приходил я с друзьями в прежние дни.
Там флейта звучала тихо, как в полусне.
Вновь услыхал я любимую песню мою
О сливовых лепестках на глади пруда.
Возвратилась весна, отражался город в реке,
Но больше идти я туда не хотел,
Ибо нынче, недавно, я оттуда пришел.
Сливовые лепестки на глади пруда,
Столь не печально ничто, как ваша судьба,
И моя, в которой разве что дольше скорбь.
Мне подумалось так, но вчуже, со стороны;
Здесь навсегда остаюсь, с тоскою вдвоем,
Сожалея, что жизнь прошла не так, как хотел,
Покуда я бесхитростной песне внимал
О сливовых лепестках на глади пруда.