Борис Орлов - Холодная война – глубины океана…

Лохматый август к дому подойдет,
Рассыплет птичью стаю у окна.
И яблоком созревшим упадет
На грядку краснобокая луна.

И тихо обнажится дно реки.
Светло и зябко станет на душе.
И ранний холод обожжет виски.
И не вернется женщина уже.

Горячие холмики. Сосны.
И свет с высоты
Струится, нездешний,
таинственный, вечный.
Надгробья безмолвны.
И звезды молчат, и кресты.
И белые козы по кладбищу
бродят беспечно.

Преддверье покоя.
И рая преддверье. Сюда
Приходят, отбуйствовав
и отбродяжив, смиренно.
И здесь остаются —
находят приют навсегда.
Незыблемый мир.
Вдалеке от оград перемены.

Горит земляника.
И ящерки юрко скользят
По серым надгробьям.
Природа и жизнь изначальны.
Шагнешь и… замрешь.
Остановит задумчивый взгляд:
Ты сам на себя
с фотографии смотришь печально.

Трава зашуршит —
запоет колыбельную мать.
И ангельский ветер
погладит незримой рукою.
Зачем суетиться,
собратьев локтями толкать?!
Всем хватит под соснами
вечности, счастья, покоя…

Я люблю весенний шум сосны
И апрельский голос певчей птицы.
Помолюсь за сирых и больных,
За которых некому молиться.

Кружатся над храмом журавли,
И пылится сельская дорога.
К падшим состраданья и любви
Попрошу молитвою у Бога.

Завернется вечер в звездный плед,
И туман повиснет над рекою.
Кто-нибудь помолится мне вслед,
Пожелав смиренья и покоя.

Православный… Без жертвенных пугал.
Не суннит, не буддист, не хасид.
Загоняйте меня в тихий угол,
Но лишь в тот, где икона висит.

Если вы не пытались рабами
Сделать нас, почитающих Русь,
Я не стану рвать глотки зубами,
А смиренно за вас помолюсь.

И густ, и сладок воздух дачный,
Клубится облаком весна.
Холодная вода прозрачна,
А теплая вода мутна.

Цветет садовая ограда,
На грядках в рост пошла ботва.
Безгрешная душа крылата,
А грешная душа мертва.

Если жизнь тяжела, то и смерть не проста.
Всходит солнцем над храмами Божий лик.
И приводит нас к истине путь Христа,
Остальные дороги ведут в тупик.

Ты зачем петлю надеваешь, поэт,
Иль ешь снотворное, выключив свет?
Тяжело умирать, если жизни нет,
Но легко доживать, если смерти нет.