Пьер-Жан Беранже - Пьер-Жан Беранже. Песни. Огюст Барбье. Стихотворения. Пьер Дюпон. Песни

Шагай за сохою,
Не зная покою,
Крестьянин, шагай!
Иначе — зимою
Конец тебе, знай!

Любимый покидая край,
В минуты первые изгнанья
Промолвил Кошут: {248} «Не прощай,
Страна моя, но до свиданья!»

С горы в последний раз в тиши
Взирая вниз на лес и поле,
Исторг он из глубин души
Слова презрения и боли.
Сдержать их был не в силах он,
Как вздох печали сокровенной,
И мир был горько потрясен
Концом войны его священной.

Любимый покидая край,
В минуты первые изгнанья
Промолвил Кошут: «Не прощай,
Страна моя, но до свиданья!»

«О Гёргей, — молвил он, — в тебе
Не друга видел я, но брата.
Не ты ли в нашей был борьбе
Моим соратником когда-то?
Но с бранных ты ушел полей,
Ни в чем врагу не прекословя.
Иль золото тебе милей
За родину пролитой крови?» {249}

Любимый покидая край,
В минуты первые изгнанья
Промолвил Кошут: «Не прощай,
Страна моя, но до свиданья!»

Потом вершинам дальним гор
И крепостям, в Дунай смотрящим,
Познавшим гибель и позор,
Он крикнул голосом звенящим:
«О преданный врагам оплот,
О замок воли мой вчерашний!
Сюда приду я через год
Поднять из праха эти башни!»

Любимый покидая край,
В минуты первые изгнанья
Промолвил Кошут: «Не прощай,
Страна моя, но до свиданья!»

Смерть и тоска с тех пор царят
В полях страны несчастной этой.
Там виселицы встали в ряд,
На них висят еще скелеты.
Но Кошут жив. Свободен он,
Как речь его к дворцам и селам.
Чей лик еще был осенен
Таким высоким ореолом?

Любимый покидая край,
В минуты первые изгнанья
Промолвил Кошут: «Не прощай,
Страна моя, но до свиданья!»

Он в Турции нашел приют,
Бежав от Австрии кровавой,
Но все просторы мира ждут
Героя, вскормленного славой.
Уже особый пакетбот
Ему Америка готовит,
Париж его с восторгом ждет,
Молва повсюду славословит.

Любимый покидая край,
В минуты первые изгнанья
Промолвил Кошут: «Не прощай,
Страна моя, но до свиданья!»

Не забывайте, короли:
Тот, кто идет путями чести,
Без подданных и без земли,
Дороже стоит всех вас вместе.
Бессмертен изгнанный герой.
И только тот милей народу,
Кто спит сейчас в земле сырой,
Погибнув в битве за свободу.

Любимый покидая край,
В минуты первые изгнанья
Промолвил Кошут: «Не прощай,
Страна моя, но до свиданья!»

Страна неистовых коней,
Где ток токайского струится!
Пройдет еще немного дней —
К тебе свобода возвратится.
Седлай лихого скакуна
И в чашу влей в минуты эти
Священной крови, не вина —
Ведь Кошут есть еще на свете!

На кладбище, на Монпарнасе,
Где время копит мертвецов,
Как будто хочет в одночасье
Наполнить сундуки скупцов,
Есть неприметная могила,
Ее мы сердцем узнаем:
Здесь то, что памятно и мило,
Напето будет соловьем.

Вот имя, музе дорогое!
В глуши, где от цветов пестро,
Под низкой каменной плитою
Спит Эжезипп Моро.

Без матери по жизни серой
Брести досталось сироте, —
И, нищий, как во дни Гомера,
Он измельчал бы в суете,
Когда бы пел для корки хлеба
Той сытой и хмельной гурьбе,
Которая сиянье неба
Считает вызовом себе.

Вот имя, музе дорогое!
В глуши, где от цветов пестро,
Под мшистой каменной плитою
Спит Эжезипп Моро.

Он испытал любовь и горе,
И, что сильней, не ведал сам.
И, двум враждебным темам вторя,
Разбилось сердце пополам,
И юная душа, ломая
Двойные кандалы свои,
Рванулась в синий купол рая,
А прах сокрыла глубь земли.

Вот имя, музе дорогое!
В глуши, где от цветов пестро,
Под скромной каменной плитою
Спит Эжезипп Моро.

Как дерево с корой недужной
Цветет, но не дает плода,
Его мечты всходили дружно,
Не исполняясь никогда.
Но песня пела, как девчонка,
Подруга птиц, сестра полей,
Вульзи, крестьянская речонка, {251}
Звенела и журчала в ней.

Вот имя, музе дорогое!
В глуши, где от цветов пестро,
Под грубой каменной плитою
Спит Эжезипп Моро.

Как Бернс, играл он на свирели,
Как Персий, был творцом сатир.
Мы без него осиротели,
И опустел наш тесный мир.
Его спокойное презренье
Будило сонные сердца, —
Негромкое стихотворенье
Наотмашь било подлеца.