Владимир Станцо: Годы отсебятины

Когда я буду дохлым, как сапог,

Заброшенный на полку магазина,

Как неодушевлённая резина.

Тогда решат: он в жизни что-то мог.

Еще одна малявка загрустит

И выдавит слезу из глаз порожних.

Предсказывать подобное несложно,

Сложнее удалить аппендицит.

Еще взгрустнет какая-то кобыла

И подойдет, и поцелует в нос

Мою вдову, которая любила

Меня немного больше, чем стрекоз.

ВТОРАЯ ВОЕННАЯ ПЕСЕНКА

Умеренно, в рваном ритме

Слезоточивый газ —

Оружие химической войны.

Слезоточивый глаз —

Первейшее оружие жены.

Слезоточивый глаз

Испепеляет нас.

Слезоточивый глаз —

Мужчинам не указ.

Слезоточивый глаз,

Ты — недруг увлечений и тревог.

Слезоточивый глаз!

В борьбе с тобой давно я изнемог.

Слезоточивый глаз

Остепеняет нас.

Слезоточивый глаз —

Мужчинам не указ.

Слезоточивый глаз,

Тебя мне не дано преодолеть.

Слезоточивый глаз,

Ты жизнь мою укоротил на треть.

Слезоточивый глаз

Не укрощает нас.

Слезоточивый глаз —

Мужчинам не указ.

Могу работать ямщиком,

Могу — учителем толковым.

Но не могу — временщиком

И не хочу — Гребенщиковым!

СОНЕТ

Моя юность была хандрявой.

Нервно волосы теребя,

Бредил бабами, бредил славой

И не знал самого себя.

Моя зрелость была рабочей

И отчаянно игровой.

В этой жизни — выиграть хочешь,

Но расплатишься — головой.

Лишь познавши свободу смерти,

Заглянув ей в глазное дно,

Я сказал себе: все одно,

Повертись еще в круговерти

Этой жизни, а что до лет,

Правды в них, как и в картах, нет.

Борису Глаголину

Хороним не тех, кого надо,

И любим не тех, кого надо.

Свернуло направо право,

Свернула налево правда.

Отчаяния дались нам

Пригоршнями, ладонями.

Стихи облетают листьями.

И жизнь, и любовь.

Догоним ли?..

Погиб Сережка Безверхий,

Ему был неведом страх.

Его «жигуленок» ветхий

Валяется в Жигулях.

ХОЛСТОМЕР

Владимиру Высоцкому

Интеллекты подвластны силе.

Безразлично и свысока

Оскоромили, оскопили

Первозданного рысака.

Оскопили не из-за нрава,

А за то, что невзрачен, пег,

И не передал табунам он

Свой стремительно четкий бег.

Все нормально — мера за меру,

Гений неповторим — пока.

В этом вижу месть Холстомера,

Товстоноговского премьера,

Первозданного рысака.

Есть в идиотстве русских сказок

Непостижимый аромат,

Когда они, порой все сразу,

Тебя и лечат, и корят.

И, отвращая от тревоги,

Вселяют веру — не в слова.

Они торжественны и строги

И праведны, как дважды два.

Украинцы, чехи, русские —

Ладные все да гожие,

И белорусы, к примеру,

За то не в претензии к ним.

Пусть будет другим обузою -

Быть на меня непохожими,

Мое же дело, наверное,

Быть только собой самим.

ЖУРНАЛИСТСКИЕ ЗАРИСОВОЧКИ САМОГО КОНЦА 70-х — САМОГО НАЧАЛА 80-х ГОДОВ

1. Столичная

Николаю Глазкову