Анатолий Гребнев - Берег родины

Печальные кущи забвенья.
Упавшие навзничь кресты.
Невольное духа томленье
Здесь горестно чувствуешь ты.

Ты здесь понимаешь впервые —
Но как это, как понимать? —
Что мертвыми стали живые
И некому их поминать.

Весь век на пределе пластались,
Судьбу земледельцев несли.
И вот – деревень не осталось,
И лесом поля заросли.

С округи родимой раздольной,
Где весело песни вились,
Как будто на праздник престольный,
Всем миром сюда собрались.

И я, им ничуть не мешая,
На празднике мертвом притих —
Их в сердце своем воскрешая
И грустно любя, как живых.

А души кладбищенской рощи
Под шум поднебесных ветвей
И реют, и радостно ропщут,
С душой обнимаясь моей.

Болит моя душа в постылом
отдаленьи
От материнских мест —
Уж столько лет подряд!
И вот хожу-брожу
В забытых снах деревни,
Шатаюсь по лугам куда
глаза глядят.

Стою, смотрю до слез
На синь озерных плесов,
И упаду в траву,
И памятью души
Услышу перезвон веселых сенокосов —
Вот здесь, на берегу,
Стояли шалаши!

Вот здесь, на берегу,
Я костерок затеплю,
Глаза свои смежу,
И в отблесках зари
Увижу, как идут,
Идут косою цепью,
По грудь в траве идут
враскачку косари.

А ведренный денек
Встает, дымясь в росинках.
И далеко видать —
Цветасты и легки,
пестреют на лугу
платочки и косынки,
А впереди – в отрыв —
Идут фронтовики.

…Вот здесь, на берегу,
В подлунном свете тонком,
В кругу встречались мы,
забыв-избыв дела.
И краше всех в кругу
была моя девчонка,
Гармонь моя в кругу
Звончей других была!

…Как отзвук жизни той,
Которой нет успенья,
Доносит до меня, не ведая препон,
Под шелест камыша и волн
озерных пенье,
Молитвенный распев
И колокольный звон.

И сердцем этот звон
Вдруг радостно восхитишь,
Воочью разглядишь —
до камушка на дне —
Звонит в колокола
невидимый град-Китеж
И главами церквей сияет в глубине!

Там все родное мне!
Вон мать идет с причастья.
Вон сверстники в лапту играют
Под крыльцом.
А ближе подойди —
расслышал бы сейчас я,
О чем на пашне дед беседует с отцом.

Он только что с войны.
Он был убит под Ржевом.
И на шинели след
от пули разрывной.
Он с дедом говорит —
Дед озабочен севом.
И вот сейчас отец
обнимется со мной!

И вся деревня здесь,
И вся родня – живая!
И вот уже поет
И плачет отчий дом!..
На берегу пустом,
лица не открывая,
Сижу и плачу я
На берегу пустом…

Помнишь, друг,
Как в родимом краю
Запевали застольем, бывало?
Подтяни мне,
А я – запою,
Как в родимом краю запевали.

Ты подтянешь,
А я – разойдусь,
Подголоском рванусь,
Замирая, —
Чтоб живая услышалась Русь
В этой песне из нашего края!

Чтоб ударила крепче вина
Буйной удалью,
Черной кручиной.
Нам как матерь, —
навеки она —
С колыбели до часа кончины.

И душа перед ней не вольна —
Вместе с песней далеко уходит,
И слезой закипает со дна,
И любовью,
И мукой исходит…

И под каким я ни пребуду небом —
мне только б знать,
тревогу утоля,
что не скудеет песнями и хлебом
отеческая милая земля.

Мне только б знать,
мне только б сердцем вызнать,
что об ушедших
больше слез не льют,
что ставятся там солнечные избы
и соловьи с наличников поют.

Что после стольких бед
в родном раздолье
настала золотая благодать…
А свет в окне родительского дома
мне отовсюду
и всегда видать.

Небо здесь назовешь небесами
И поймешь, что тебе повезло,
Обретя за глухими лесами
Эти пажити, поле, село.

…Можно жить с постоянною болью,
Но сияет надежда во мгле.
Слава Богу, мое Чистополье
Существует еще на земле.

Слава Богу, всем бедам переча,
Край не пуст и душа не пуста,
Хоть пока
Иоанна Предтечи
Храм на взгорье встает без креста.