Анатолий Гребнев - Успех

АНАТОЛИЙ БОРИСОВИЧ ГРЕБНЕВ (родился в 1923 году) работал в молодежной периодической печати, а после окончания ГИТИСа выступал в газетах «Советское искусство» и «Советская культура» как очеркист и театральный критик. Первая работа в кино — сценарий фильма «Ждите писем» (Свердловская киностудия, режиссер Ю. Карасик, 1960 г.). По сценариям Анатолия Гребнева, посвященным проблемам современности, созданы фильмы «Июльский дождь», «Дикая собака динго», «Два воскресенья», «Разбудите Мухина», «Переступи порог», «Визит вежливости», «Старые стены», «Дневник директора школы», «Вы мне писали…», «Утренний обход», «Путешествие в другой город». А. Гребнев — один из авторов сценария многосерийного телевизионного фильма «Карл Маркс. Молодые годы» (режиссер Л. Кулиджанов). Заслуженный деятель искусств РСФСР.

Фильм по литературному сценарию Анатолия Гребнева «Успех» готовится к постановке на киностудии «Ленфильм».

В дневной час по пустому театральному фойе прогуливался человек. Неспешная походка и непричастный взгляд, каким он рассматривал фотографии па стенах, выдавали в нем человека из публики, постороннего, и кто-то проходивший мимо сказал: «Вы ждете кого-нибудь?».

Фотографии на стенах были портретами актеров. Смеющиеся, задумчивые, самоуглубленные: в профиль, фас и три четверти; вероятно, более молодые, чем в жизни, вероятно, такие, какими казались сами себе и хотели казаться нам, — все они вместе составляли труппу этого театра.

В зале, куда затем направился приезжий, шла репетиция. Группа актеров, расположившись полукругом на сцене, распевала куплеты под аккомпанемент двух гитар. Куплеты были шуточного содержания, актерский полукруг перемещался в танце, совершая обороты лицом к центру сцены, где находился сейчас пустой стул. Несомненно, речь шла о юбилее. «Мы одну мечту лелеем — все идти за вами вслед и поздравить с юбилеем через восемьдесят лет», — пели на сцене. И, конечно же, пустой стул был предполагаемым местом именинника-юбиляра, вокруг которого и разворачивались события. Судя по стихам, место это принадлежало женщине. «Вы ничуть не стали старше, объясните, в чем секрет, — так мы скажем юбилярше через восемьдесят лет»… Итак, репетировался юбилей.

Вслед за куплетами предполагалась, очевидно, какая-то другая часть веселого представления. Стоявшие полукругом рассеялись по сцене: началась обычная репетиционная суета — определяли место, где кому стоять; некий молодой человек хлопал в ладоши, призывая: «Внимание, товарищи!». Потом он же позвал: «Зинаида Николаевна!». Все, кто был на сцене, стали аплодировать. И тогда вышла из-за кулисы женщина и раскланялась.

Это и была Зинаида Николаевна, будущая юбилярша. На ней был сейчас кожаный пиджачок и брюки, никак не вязавшиеся с церемонией юбилея. Но и аплодисменты па сцене были репетицией будущих аплодисментов, и поклоны тоже были будущими; совершив их вчерне, Зинаида Николаевна, чем-то недовольная, сделала замечания партнерам и тут же принялась их переставлять. Молодой человек, распоряжавшийся здесь до нее, стоял в это время у рампы, лицом к залу, где он кого-то высмотрел в полутьме. В зале, в конце его, в задних рядах, сидел в одиночестве приезжий.

— Кто это там? Вижу знакомые контуры… Ты, Геннадий?

Никто не отозвался.

— А ну-ка, дайте свет в зал!

Дали свет. Приезжий сидел в своем девятнадцатом ряду молча.

— Ну, конечно! — обрадовался молодой человек. — Позвольте вам представить. Геннадий Фетисов, не знаю, как по отчеству. Наш новый режиссер!

Приезжий неловко привстал, сделав что-то вроде поклона. Это был, в общем-то, обычный малый, каких немало в столицах, а теперь уже и в областных городах, — в джинсах непонятного срока службы с ремнем на бедрах, в кожаной курточке, лот что-нибудь около тридцати или, вернее, за тридцать, с лицом скорее грубым, чем утонченным, без видимых признаков принадлежности к какой-либо определенной профессии или среде. Между тем, это был режиссер, и сейчас все смотрели на него, а старый его приятель уже спускался со сцены в зал — здороваться…

Театр принадлежал областному центру, старому русскому городу, улицы которого еще хранили отчасти свой первоначальный облик, хотя и пестрели новомодными вывесками — «Салют», «Планета», «Чудесница», «Космос»… Геннадий Фетисов шел в сопровождении приятеля, поглядывая по сторонам. Был тихий день осени, неподвижно стояли деревья, шуршали троллейбусы. Приятель вел Геннадия, поддерживая его за локоть, словно тот мог отстать или заблудиться.